Теория нравственных чувств

Дикари в присутствии своих товарищей нередко переносят оскорбления, обиды и надругательства с видом совершеннейшей бесчувственности, ни малейшим признаком не обнаруживая гнева. Когда дикарь становится военнопленным и, по обычаю, выслушивает смертный приговор из уст своих победителей, то не обнаруживает никакого волнения и затем переносит самые жестокие муки, не издавая ни одной жалобы, не обнаруживая никаких чувств, кроме презрения к своим врагам. В то время как его подвешивают на огонь, он смеется над своими палачами и простосердечно хвастается перед ними, что он подвергал таким же истязаниям тех из их соотечественников, кто попались в его руки. Его раздирают на части, жгут, бьют в продолжение нескольких часов по самым чувствительным частям тела и затем нередко отвязывают от столба и дают минуту отдыха, чтобы продлить его мучения. Это время он обыкновенно посвящает разговорам о посторонних предметах, спрашивает о новостях из своей страны; по-видимому, ему нет никакого дела до его собственного положения; посторонние же свидетели кажутся столь же бесчувственными. Вид таких ужасных страданий не производит на них никакого впечатления; они обращают внимание на свою жертву только ради того, чтобы увеличить ее страдания, или же спокойно курят и забавляются пустяками, как будто ничего не происходит перед их глазами. Все дикари привыкли с самого юного возраста смотреть на такую трагическую смерть как на неизбежный конец своей жизни. С этой целью они сочинили песнь смерти, которую поют, когда попадут во власть своих врагов и когда умирают среди мучений. Эта песнь дышит презрением к страданиям, к смерти и к мучителям. Они поют ее также во всех чрезвычайных случаях: при отправлении на войну, при встрече с неприятелем, при желании показать, что воображение их давно свыклось с мыслью о самых ужасных опасностях и что ничто не в силах поколебать их мужества и изменить их намерения. Это презрение к смерти и к мучениям встречается у всех диких, нецивилизованных народов. На Африканском побережье нет ни одного негра, который бы великодушием и мужеством в этом отношении не превзошел всего, что только может вообразить себе его презренный хозяин. Еще никогда судьба не поступала так жестоко с человечеством, отдав эти героические народы в руки европейских подонков, тем презренным людям, которые не знакомы ни с добродетелями своей родины, ни с добродетелями той страны, которую пришли разорять, людям, которые заслужили справедливое презрение собственных жертв своей алчностью, зверством и подлостью.