Теория шести рукопожатий

Через три года Дженис Джоплин тусуется со своей группой в «Эль Кихоте» – баре при отеле «Челси». Она всеобщая любимица американских хиппи. И, кажется, она не замечает только что вошедшей девушки.

Патти и ее друг Роберт Мэпплторп недавно поселились в номере 1017, самом маленьком во всей гостинице. Патти двадцать три, она работает помощницей в книжном магазине и мечтает заниматься каким-нибудь искусством. В «Челси» воплощаются ее устремления. Она входит туда, как послушница в монастырь.

Одетая в длинное платье в горошек из вискозы и соломенную шляпу, она просовывает голову в дверь бара. Ее встречает сцена, почти до нелепости типичная для той эпохи: разбросанные приблизительно поровну музыканты и бутылки с текилой. Там Джими Хендрикс в своей большой шляпе, сгорбился над столом в дальнем конце; справа от него Грейс Слик и Jefferson Airplane за столом с ребятами из Country Joe and the Fish; а слева Дженис Джоплин тусуется со своей группой. Все они приехали на Вудсток.

Мимо нее, едва не задевая, проходит Грейс Слик.

– Привет, – говорит Патти.

– Сама ты привет, – отвечает Грейс Слик.

Но Патти упорно продолжает чувствовать себя как дома. Вернувшись к себе в номер, она испытывает «необъяснимое чувство родства с этими людьми».

В следующие месяцы она благоговейно бродит по отелю – охотница за автографами, слишком гордая, чтобы охотиться за автографами. «Я слонялась по коридорам, ища тамошних призраков, мертвых или живых». Она болтается у номера Артура Кларка, но ей не удается его заметить; она распахивает дверь к Вирджилу Томсону и видит его рояль. Композитор Джордж Клейзингер приглашает ее к себе в люкс; он наполнен папоротниками, пальмами, соловьями в клетках и двенадцатифутовым питоном. Кто-то показывает ей комнату, в которой подожгла себя Эди Седжвик, когда приклеивала накладные ресницы при свете свечи.

Однажды вечером к Патти забредает поэт-битник Грегори Корсо, читает ей свои стихи и засыпает. Его сигарета прожигает ее стул, и она в полном восторге. После ухода Корсо она с любовью проводит пальцами по отметине, «свежему шраму, оставленному одним из наших величайших поэтов».

Смит все так же не уверена насчет своего призвания: поэт она, или певица, или автор песен, или драматург? Она не может найти себя, как и никто другой. «Ты не колешься и не лесбиянка. Чем ты вообще занимаешься?» – спрашивает кто-то из постояльцев. Но она продолжает попытки вписаться в богему. Это золотой век халявной тусовки: даже у приживальщиков приживальщиков есть приживальщики. Недавно авторитет приобретает Бобби Нойуэрт[68], после того как появляется в документальном фильме «Don’t Look Back» о Бобе Дилане в качестве его друга. Нойуэрт берет Патти под свое крыло, знакомит ее с Томом Пакстоном, Крисом Кристофферсоном и Роджером Макгинном. Однажды он так представляет ее Дженис Джоплин:

– Это поэтесса Патти Смит.

С того момента Джоплин всегда звала ее Поэтессой.

За следующий год Патти Смит получает возможность влиться в тусовку, которая вплывает и выплывает из номера Джоплин. Дженис сидит на складном кресле в середине, «королева расходящихся лучей», не выпуская из руки бутылки ликера Southern Comfort даже после обеда. Однажды Патти садится у ног Криса Кристофферсона и Дженис Джоплин, а Кристофферсон поет свою новую песню «Me and Bobby McGee»[69]. Своим хрипловатым, стонущим голосом Дженис Джоплин присоединяется к нему в припеве. Позднее этот момент будет считаться вехой в истории рока, но мысли Патти витают где-то еще, она думает о стихах, которые пытается писать. Вот так всегда с такими моментами: в свои двадцать три Патти «так молода и озабочена собственными мыслями, что практически не замечала в них чего-то важного».

В августе 1970 года, когда Дженис Джоплин играет в Центральном парке, Нойуэрт находит для Патти место сбоку сцены. Патти загипнотизирована ее пением, но вдруг начинается ливень, потом гроза, и Джоплин вынуждена уйти со сцены. Пока рабочие уносят аппаратуру, толпа недовольно гудит. Джоплин в смятении.

– Они недовольны мной, – говорит она Нойуэрту.

– Нет, они недовольны дождем, – подбадривает он ее.

После очередного концерта Джоплин со всей компанией отправляется на вечеринку в Ремингтоне, недалеко от Нижнего Бродвея. Среди гостей девушка в красном платье с обложки дилановской «Bringing It All Back Home» и актриса Тьюсдей Уэлд. Патти замечает, что Дженис – в пурпурно-розовом, с фиолетовым боа из перьев – большую часть вечера проводит с привлекательным мужчиной, который явно ей нравится. Но под конец он уходит с другой, с девушкой посимпатичнее.

Джоплин в слезах.

– Вот так со мной всегда, блин. Опять всю ночь одна.

Нойуэрт велит Патти отвести Дженис в «Челси» и приглядывать за ней. Патти сидит с Дженис и слушает, как она несчастна. Патти написала для нее песню и, не страдая излишней стеснительностью, не упускает возможности ее спеть. Песня оказывается не очень оригинальной, но в тему: о звезде, которую обожает публика, но когда она уходит со сцена, она остается в одиночестве.

– Это же про меня, блин! Это моя песня! – говорит Джоплин.