Теория стаи

Ну, а сколько людей после зримых, прямо-таки осязаемых чудес дня Пятидесятницы, явленных не только перед коренным населением Иерусалима, но и перед многочисленными паломниками, решило принять крещение? Всего-навсего около 3 тысяч (Деян. 2:41), да и то вскоре многие из них отпали в ереси типа николаитской (Откр. 2:15; сам основатель ереси Николай был, как полагают, одним из семи первых рукоположенных апостолами диаконов [Деян. 6:2, 3]). Даже к 70 году н. э., когда римскими войсками был разрушен и сожжен Храм и Иерусалим, в городе было лишь незначительное число благопослушных пророчествам христиан (они, повинуясь словам пророчества, ушли при временном снятии осады римскими легионами — и остались живы), но они не имели никакого влияния на население в целом — ввиду своей малочисленности.

Из числа «около 3 тысяч» крещеных необходимо вычесть не только тех, кто разбрелся по ересям, но также и тех, души которых Христос приобрел лично, при индивидуальных беседах (Никодим, Иаир, женщина-самарянка, мать воскрешенного и др.); кроме того, необходимо вычесть тех, кого приобрели и сами апостолы, и семьдесят упомянутых в Евангелии учеников Иисуса, и тех, кого при личном (!) общении приобрели ученики этих учеников. Кроме того, в те времена, точно так же, как и в наши дни, была категория людей, которые постигают истину при непосредственном общении со Святым Духом (типа Симона Киринеянина — подробно о нем чуть позже), а люди этой категории, как в наши дни, так и тогда, если чего по-настоящему и чураются, так это пребывания в толпе. Таким образом, из анализа пусть даже оценочного числа слушавшей Христа «суммарной» толпы становится очевидно, что для вечности эффективность «работы» с индивидами, которым естественно собираться в толпы, близка к нулю.

При равных усилиях несравнимо больший для вечности плод приносит «работа» индивидуальная, но отнюдь не усилия найти взаимопонимание с толпой. Что не удивительно — согласие на неестественное времяпрепровождение означает одновременно и отвержение Духа Святого.

Итак, всякая толпа как целое — зла, агрессивна, дышит убийством, хотя, себя не осознавая, может так и не мыслить — если, конечно, нет на то особого внушения…

Подведем некоторые итоги. Толпа, одержимая внушенной неким вождем «идеей Бога», придя к Иисусу-«математику» на берег Геннисаретского озера, не получила желанной дозы «слова Божьего» — такого не прощают. Если прежде она Иисуса «теснила», тем разрушая Его деятельность, то несколько позднее пыталась Его уничтожить физически, сбросив со скалы, или психологически, сделав его вождем (царем); а впоследствии, когда пришло время, та же толпа у Лифостротона, беснуясь, приговорила Его к смерти, а потом издевалась, предлагая сойти со креста…

Для полноты картины остается выяснить, чем стая занялась после совершенного ею распятия.

Небезынтересно также и то, почему авторам Евангелий было так необходимо сообщить нам, что Иисус «запрещал им сказывать».

Споткнувшись о некую странность акустического свойства, мы, обратившись к эпизоду, в котором Иисус запрещал бесам «благовествовать», вот-вот извлечем на свет Божий упорно — вплоть до наших дней — не замечаемую весть от евангелистов о мести изгнанных бесов.

Коль скоро не принявшие Христа и Его праведность люди из глубин души водимы сатаной, то, что бы эти люди ни говорили, как бы себя, «разумных», ни расхваливали, наибольшие для них авторитеты — это бесы. Это неприятная для публики истина, но она, тем не менее, верна.

Сатана, внушая своей многочисленной и подавляющей в своих рядах всякое свободомыслие пастве идею того, что Иисус есть Бог, а следовательно, жить надо почти так же, как и прежде — ориентируясь на вождей и их мировидение, достигал того, что народ сколачивался в еще более тесные толпы, «теснил» Иисуса и подавлял уже одним своим присутствием разум тех немногих, кто хотел «Математика» понимать еще и разумом, т. е. «сердцем» в библейском смысле этого слова.