Теория текста: учебное пособие

Аспект выбора говорящим речевого жанра связан с определением речевого жанра «не как относительно устойчивого тематического, композиционного и стилистического типа высказывания, а текста» [Федосюк 1997, с. 26]. Речевой жанр, по Бахтину, характеризуется смысловой завершенностью и сменой субъектов речи. Но такой подход не квалифицирует как жанры такие тексты, как спор, дискуссия, беседа. Каждый из такого рода текстов обладает специфическими чертами, но представляет собой совокупность высказываний, принадлежащих разным говорящим. Определение речевого жанра как типа текста позволяет считать жанрами такие разновидности текстов, как предисловия, посвящения, эпилоги и т. п., так как границами этих текстов не является смена субъектов речи. Каждый из названных типов текстов обладает своими тематическими, композиционными и стилистическими особенностями, во многом аналогичными особенностям тех разновидностей текстов, которые принято считать жанрами. При таком подходе разграничиваются элементарные и комплексные речевые жанры. «Под элементарными речевыми жанрами понимаются такие тематические, композиционные и стилистические типы текстов, в составе которых отсутствуют компоненты, которые, в свою очередь, могут быть квалифицированы как тексты определенных жанров. К числу элементарных речевых жанров относятся, например, сообщение, похвала, приветствие или приказ. Что же касается комплексных речевых жанров, то эти типы текстов состоят из компонентов, которые, в свою очередь, представляют собой тексты определенных жанров. Комплексные речевые жанры могут быть монологическими, т. е. включающими в себя компоненты, которые принадлежат одному говорящему или пишущему (например, утешение, убеждение, уговоры), и диалогическими, состоящими из реплик разных коммуникантов (например, беседа дискуссия, спор или ссора)» [Федосюк 1997, с. 26].

Кроме условий осуществления коммуникативного акта и выбора говорящим речевого жанра, в описании ситуации порождения текста выделяются и сугубо языковые способы усиления смысла в ситуации порождения. К подобным способам относятся:

1) неординарная (окказиональная) сочетаемость элементов текста (как семантическая, так и формально-структурная);

2) так называемое «эмфатическое напряжение» – уровень эмоциональной насыщенности текста, соотносимое с категориями тональности текста и субъективной модальности;

3) «глубинное (батизматическое) напряжение», возникающее в результате наложения на лексическую семантику различных текстовых смыслов, влияния содержания композиционной структуры произведения, а также различных экстралингвистических (например, культурологических) факторов [Мухин, 1997, с. 164].

Понимание как способ включения текста во внетекстовую действительность. Сущность и механизм интерпретации. В настоящее время в лингвистике сложились разные подходы к пониманию и интерпретации текста. Первый исходит из того, что «интерпретация представляет собой получение на основе одного исходного объекта (называемого интерпретируемым объектом) другого, предлагаемого интерпретатором в качестве равносильного исходному на конкретном фоне ситуации, набора презумпций, знаний (В.З. Демьянков); второй подход (A.B. Бондарко) сосредоточен на изучении интерпретационного компонента в содержании языковых единиц, дифференциации и взаимодействия мыслительной основы и ее языковой интерпретации (способе представления), которая реализуется в различных типах структурирования смысла. Можно также говорить об интерпретации своего/чужого поведения» [Трипольская 2001, с. 3]. Таким образом, текст, включаясь во внетекстовую деятельность, выступает и как результат интерпретации, и как средство интерпретации, и как внешние условия интерпретации.

Текст как результат интерпретации представляет собой итог освоение и адаптации слушающим содержания исходного, передаваемого говорящим, текста. Это принятие полученной информации и включение ее в картину мира слушающего: «Понять текст, освоить его содержательность – значит для меня обратить весь мой опыт на текст и при этом принять его содержательность так, чтобы она стала частью моей субъективности, затем разделить его содержательность как отражение чужого опыта в согласии с моим опытом, далее выбрать из этого разделения (неявно протекающего анализа) то, что мне надо для моей деятельности» [Богин 1982, с. 3].