Теория убийства

— А что же вы тогда делали под козырьком школьного крыльца на прошлой неделе? Я-то думал… Черт, и зачем я сюда приперся? Только время потерял, мог бы слопать завтрак в своем классе.

— П-погоди… а откуда ты знаешь?!

— Я ж тебе говорил: вы двое — известные личности. Вся школа судачит о том, что вы с Рёги вместе укрывались от дождя под одной крышей в прошлую субботу. Еще бы: все, что касается Рёги, быстренько привлекает всеобщее внимание.

Мне осталось только вздохнуть. Надеюсь, Шики никогда об этом не узнает.

— Вместо того чтобы сплетничать, лучше бы учились, как следует. Занимаются в школе ерундой вместо подготовки к колледжу.

— А учителя рассказывают, что почти все наши выпускники устраиваются на теплые местечки.

Вот и доверяй после этого нашей системе среднего образования.

Но любопытство Гакуто не улеглось до конца.

— Слушай, но почему именно Рёги? Она же совсем не для тебя.

Верно. Я сразу вспомнил, как знакомые старшеклассники говорили, что мне бы больше подошла какая-нибудь тихая, нежная девочка. Гакуто явно намекал на то же самое.

Досада заставила меня выпалить то, что я говорить совсем не собирался:

— Шики вовсе не такая уж страшная!

Гакуто довольно ухмыльнулся: похоже, он специально решил меня спровоцировать.

— И ты еще имеешь наглость утверждать, что вы просто друзья? Ну-ну. Потом, она — действительно тяжелый человек. Если ты этого не замечаешь, значит, совсем потерял от нее голову.

Он имел в виду ту ледяную стену отчуждения, которой она встречала всех остальных одноклассников. И Гакуто был прав, конечно. Хотя мне вовсе не хотелось это признавать, осталось лишь кивнуть.

— Сам знаю.

— Так что же ты в ней нашел? — неумолимо продолжал допрос Гакуто. — Как она выглядит?

Безусловно, Шики была прекрасна — столь красивых и благородных девушек в нашей школе можно было пересчитать по пальцам. Но и без этого меня притягивало к ней, словно магнитом. Она… она выглядела так, словно в следующий миг могла сломаться, словно в ней могла с оглушительным звоном лопнуть натянутая струна. Нет, конечно, она не оставляла впечатления болезненности и уязвимости — в ней чувствовался крепкий стержень. Но меня не оставляло ощущение, что Шики гораздо более хрупка и уязвима, чем кажется на первый взгляд. Наверное, именно поэтому я был не в силах оставить ее одну. Смотреть со стороны на ее боль… нет, для меня это было невозможно.

— Ничего ты не понимаешь и не замечаешь. У Шики тоже есть хорошие стороны. Если бы… если бы пришлось сравнить ее со зверюшкой, я бы выбрал кролика.

Сбросив задумчивость, я прикусил язык и пожалел о сказанном.

— Да ты спятил. Она на сто процентов из кошачьего семейства. Причем, безусловно, из диких. Кролик?.. Ну, ты выдумал! Не похоже ни капельки. Представить себе Рёги, которая умирает от одиночества?!

Гакуто без всякого стеснения заржал.

Вот и неправда. Если взять глубже, она, точно кролик, не привязывается к людям, дичится, осторожно и незаметно посматривая на них со стороны. Или это замечаю только я один?

— Ну и черт с тобой. Чтобы я еще раз заговорил о девушках…

Отсмеявшись, Гакуто утер слезы и закивал:

— Нет-нет, наверное, ты все же прав. Кролик ей подходит.

— Смеешься? Наглая рожа.

— Прямо в точку. Кроме того, я вспомнил, что в нашем дурацком мире случаются такие опасные кролики, которые мигом откусят тебе башку, стоит только зазеваться.

Серьезность, которая неожиданно прозвучала в его голосе, заставила меня немного помолчать.

— Ничего себе кролик. Ты действительно так думаешь?

Гакуто кивнул.

— Конечно. Это называется: «игра с огнем».

В день, когда кончились экзамены за второй триместр, я нашел на своей парте совершенно невероятную вещь.

Это было письмо. Нет, само по себе это было не слишком удивительно. Проблема заключалась в личности автора и содержании письма. Как ни невозможно было в это поверить, оно было подписано Шики и приглашало меня на свидание.

Тон письма был ультимативным, не терпящим возражений, и даже немного угрожающим: она требовала, чтобы я отвел ее завтра куда-нибудь прогуляться. Совершенно сбитый с толку, я отправился домой, и в волнении и нерешительности не мог заснуть, словно провинившийся самурай, которому приказали совершить на рассвете харакири.

— Здорово, Кокуто!

Появившаяся, наконец, Шики энергично поприветствовала меня еще издали. Одетая в обычное кимоно и совершенно несоответствующую ему вызывающе красную кожаную куртку, она шагала по заполненной людьми круглой площадке с бронзовой собакой в центре, где мы уговорились встретиться. Но гораздо больше, чем наряд, меня поразила ее речь.

— Заждался, что ли? Извиняй, чувак. Пока смылась от Акитаки, аж вспотела.

Шики говорила, как ни в чем не бывало, хотя я буквально не мог ее узнать.