Теория вероятного чуда

Палыч застал ее в собственной кухне с алюминиевой кастрюлей в руках. Она обшарила все полки в его холодильнике, заглянула под все крышки, но ничего более стоящего, чем пшенная каша, не нашла. Каши было на дне, и пачкать тарелку из-за пяти ложек она сочла глупым. Стояла с кастрюлей, шкрябая ложкой по алюминиевому дну, и смотрела на Палыча. С удочкой в одной руке и какой-то блестящей мелочью в другой он медленно шел от калитки к дому.

Сейчас начнется! Она сунула в рот последнюю ложку каши, открыла воду и, совсем уже было собралась поставить кастрюльку в раковину, когда Палыч вошел в кухню.

Тихо охнул, привалился плечом к притолоке.

— Что ты здесь делаешь, Панина? — устало прикрыв веками глаза, спросил Палыч.

— А ты, Палыч, чего не на службе? Тоже отстранили?

Даша поставила кастрюльку под воду. С преувеличенным интересом уставилась на струю воды, бьющую о грязные стенки.

— Выходной у меня сегодня, если что, — ответил старший коллега со вздохом.

Подошел к раковине, швырнул мелкую рыбешку рядом с кастрюлькой.

— Чего свинячишь? — подняла она на него заинтересованный взгляд. — Что, так все плохо?

— Хуже нету, — кивнул он и вздохнул. — Сядь, говорить будем.

Она послушно прошла к столу, стоящему в центре кухни. Села на скрипучий стул, спрятала руки под краем черно-желтой гобеленовой скатерти с бахромой. Минут пять наблюдала за тем, как Палыч моет кастрюльку, потом туда опускает рыбешку, заливает водой. Интересно, что он станет готовить из этого планктона? Там же, кроме чешуи и крохотных голов, ничего нет.

— Это я для кошки, — пояснил он, поймав ее заинтересованный взгляд. — Водой залил, чтобы не протухла. Чай будешь? Кофе нет, говорю сразу.

Даша согласно кивнула. Кофе она уже пила сегодня на рассвете.

Чайник вскипел быстро. Заварка была. Палыч перед утренней рыбалкой заваривал. Чашку большую поставил перед ней с кипятком. В центр стола сахарницу, заварочный чайник, плетенку с сушками с маком.

— Остальное сама, — проговорил он, усаживаясь напротив.

Понаблюдал за тем, как Даша нанизывает себе на палец сушки. Ухмыльнулся, проворчав:

— Все тебе нипочем, да, Панина?

— Я ни в чем не виновата. Никого не убивала, себя не подставляла, так… — она подергала плечами под джинсовым плащом. — Так сложилось.

— Понял, — его тяжелые ладони легли на стол, пальцы сплелись. — Первая новость — вполне себе положительная. Кириллова могла погибнуть, упав с лестницы в подвале. По моей просьбе была проведена повторная экспертиза. Нашлись следы ее падения. Кто-то мог ее столкнуть, она при падении сломала себе шею.

— И этот кто-то, обосравшись от страха, тут же вкрутил лампочку с моими пальцами.

— Мог не сразу вкрутить, а потом. Уже после того, как Волков ушел. Дворник признался, что потом по чьей-то просьбе подвал снова открывал. Но не помнит — по чьей. Успел налакаться. И даже Васюкову понятно, что это была не ты. Вкручивать лампочку с собственными отпечатками — глупо. У Васюкова есть версия, что это все же сделал твой Коленька.

— Логично! — подхватила Даша, сунув сушку с маком в рот, раздувая обе щеки. Пробубнила невнятно. — И это хорошо.

— Ничего хорошего, Панина, — хмуро понаблюдал за ее кривляниями Палыч. — Потому что потом выяснилось, что кто-то убил твоего Коленьку. Предположительно, ударив ножом в шею. Орудие убийства с места преступления пропало. Предположительно, его унес убийца. И спрятал затем в камере хранения на ближайшем к дому Грибова железнодорожном вокзале. Ничего не хочешь мне рассказать по этому вопросу, Панина? Ты обнаружила своего Коленьку мертвым, позвонила мне. За каким чертом ты нож забрала с места преступления?

Она промолчала, медленно пережевывая сушку с маком и не зная, сможет ли ее проглотить.

— На твоем месте, Панина, я бы неистово молился. — Палыч прикрыл ладонью глаза. — Чтобы на этом ноже не было твоих отпечатков. Потому что именно сейчас Васюков везет его экспертам и потирает свои потные ладошки в надежде закрыть дело, а заодно и тебя…

Глава 23

Капитан Соколов ей сразу понравился. И, мысленно поставив с ним рядом парочку ее парней, с которыми вчера рассталась, Ирина сочла, что они ему не конкуренты. И дело было не во внешности. Соколов был самым обычным внешне. Даже заурядным.

Простое славянское лицо с голубыми глазами, прямым носом и тонкогубым ртом. Короткая стрижка. Волосы темно-русые. Уши средних размеров. Ну самый обычный. Не запоминающейся внешности, дала сразу Ирина характеристику. Но, невзирая на это, он ей с первой минуты понравился. То ли дело было в форме, которая сидела на нем как влитая. То ли взгляд у него был особенным: сосредоточенным, серьезным, без привычной раздраженной усталости, которую, как вывеску о тяжелых трудовых буднях, носили многие его коллеги. Ирина общалась, знает. То ли то, с каким искренним сочувствием он говорил о Тане, подкупило ее. Она даже прослезилась, сидя на стуле перед его столом. Тут же получила в руки коробку с бумажными носовыми платками, и рейтинг Соколова, и без того высокий, взвился до верхней планки.