«Теория заговора». Историко-философский очерк

Здесь следует указать на важность феномена «политического невозвращенчества», который становится одним из элементов взаимодействия отечественной конспирологии с западной «теорией заговора». В первые годы после прихода большевиков к власти невозвращенчество являлось способом полулегальной эмиграции лиц -или находившихся в оппозиции к новой власти, или стремящихся спастись от нарастающей социальной энтропии. Среди них был высокий процент творческой и технической интеллигенции, не нашедшей себе места в первом социалистическом государстве. Назовём такие фигуры, как К. Д. Бальмонт, Ф. И. Шаляпин, В. И. Немирович-Данченко, А. М. Ремизов, Г. И. Иванов, Ю. В. Ломоносов. Очутившись на западе, представители этой волны невозвращенчества стремились, прежде всего, к творческой реабилитации, к созданию более или менее комфортной среды обитания. В то же время для них была свойственна некоторая аполитичность, желание отдохнуть от политики как таковой.

Ситуация меняется коренным образом, когда ряды невозвращенцев начали пополняться лицами иной социальной природы. Это были деятели уже новой системы власти, достигшие в ней известных высот. Причины, по которым они оставались в странах «гнилого капитализма», как правило, были далеко не идеологическими. В большинстве своём толчком к ренегатству служили: неудовлетворённость своим положением, отсутствие карьерных перспектив, служебные конфликты. Но переход во «вражеский лагерь» самими невозвращенцами объяснялся как следствие внутреннего неприятия советской власти, появившегося в результате «прозрения». Понимая шаткость своего положения в эмигрантской среде и свою органическую чужеродность, «политические невозвращенцы» пытались компенсировать эти моменты демонстрацией не только «прозрения» или «раскаяния в прошлых грехах», но и громкими разоблачениями и смелыми политическими прогнозами. Естественно, что конспирологическая составляющая подобных акций была весьма велика. Примером тому служит яркая, но короткая карьера Я. И. Бадьяна, выбравшего «свободный мир» в 1926 году. Несмотря на то что иерархическое положение Бадьяна в Советской России было достаточно скромным — «герой гражданской войны» трудился агентом по закупке кож, — в его самых первых публичных заявлениях отражался незаурядный масштаб его личности: «С сегодняшнего дня я считаю себя выбывшим из состава партии ВКП и слагаю с себя все обязанности по занимаемым мною выборным и государственным должностям. Ближайшей и единственной моей задачей отныне будет разоблачение всех тех государственных деятелей, которые по отношению к своему народу, и по отношению ко всему человечеству решительно ни перед чем не останавливаются для достижения своих своекорыстных целей» ^{546}. В дальнейшем Бадьян уклонялся от уточнения природы «слагаемых должностей», делая упор на вопрос о разоблачениях.

В короткие сроки имя Бадьяна приобретает широкую известность, его обращения, открытые письма печатаются в ведущих эмигрантских изданиях, его публичные выступления и лекции собирают полные залы. Секрет такой популярности был достаточно прост: Бадьян говорил то, что хотела слышать русская эмиграция. С одной стороны, он всячески подчёркивал угрозу со стороны коммунистической диктатуры западному миру. На слушателей и читателей, в лучших конспирологических традициях, обрушивался поток цифр, фактов, призванный продемонстрировать всю остроту положения: «На революцию в Германии было потрачено 80% реквизированных в России церковных ценностей, на службе в берлинском торгпредстве состоят 200 агентов ГПУ, а в Англию заслано-де Коминтерном около 800 агитаторов, из которых в Москву вернулись только 47» ^{547}. Следовало полагать, что 753 агитатора обосновались на берегах туманного Альбиона — с самыми чёрными замыслами в отношении британской короны. Но широко информированный Бадьян не только запугивал эмигрантов — он рисовал картины будущего, превосходящие самые смелые мечты самых больших оптимистов. Например, правительству Франции был дан совет подыскать место на Ривьере для поселения изгнанных из России Рыкова, Сталина и Калинина. Изгнание последних являлось практически решённым вопросом, так как в советском обществе не просто нарастают протестные настроения. Речь идёт о сформировавшемся заговоре против большевиков, во главе которого находится «правая рабочая оппозиция».