Теософические архивы (сборник)

Английские переводы книг Золя были, в конце концов, отвергнуты; и хотя нам нечего сказать против того остракизма, которому подверглись его «Нана» и «Земля», его последнюю книгу – «Человек-зверь» – можно было бы прочитать в английском переводе не без пользы. В связи с «Джеком Потрошителем» в недавнем прошлом и повальным увлечением гипнотизмом в настоящее время, это тонкое психологическое исследование современного нервного и «истеричного» мужчины могло бы сослужить хорошую службу посредством внушения. Кажется, однако, что не в меру щепетильная Англия решается пренебречь истиной и не допустить, чтобы был поставлен диагноз истинному состоянию ее больной морали – во всяком случае, не иностранным автором. Прежде всего, были отторгнуты старые работы Золя. С этим многие согласились, поскольку такая беллетристика, хотя она обнаруживала самые скрытые язвы в социальной жизни, высказывалась слишком цинично и непристойно, чтобы принести большую пользу. Но теперь наступает черед графа Льва Толстого. Его последняя книга, если она даже еще не изгнана из книжных киосков, вызвала яростное осуждение английской и американской прессы. И почему же, по мнению «Kate Field's Washington»? Разве «Крейцерова соната» бросает вызов христианству? Нет. Защищает ли она распущенность нравов? Нет. Заставляет ли она читателя полюбить это «разумное животное», Позднышева? Напротив… Почему же «Крейцерова соната» подвергается таким нападкам? Ответ таков: «потому что Толстой сказал правду», утверждая не «жестокость», а искренность, и, без всякого сомнения, «о положении вещей на самом деле отвратительном»; а мы, люди девятнадцатого столетия, всегда предпочитаем хранить непотревоженными наши социальные скелеты в своих стенных шкафах и скрывать их от взора. Мы не решаемся отрицать ужасные, реалистические истины, изливаемые Позднышевым, о безнравственности нашего времени и современного общества; но – мы можем обрушиться на имя создателя Позднышева. Как осмелился он на самом деле показать современному обществу зеркало, в котором оно увидело свою собственную гадкую физиономию? К тому же, он не предложил какого-либо приемлемого лекарства для наших социальных болячек. Поэтому его критик, вознося глаза к небу и с пеной на губах, утверждает, что, несмотря на весь присущий ей реализм, «„Крейцерова соната“ – это похотливая книга, которая призвана принести скорее вред, чем добро, живописуя чудовищную безнравственность жизни, и не предлагая никакого возможного лекарства для ее лечения» («Vanity Fair»). И еще хуже. «Она попросту омерзительна. Она не знает никакой меры и никакого оправдания;… создание ума… не только патологически нездорового, но… далеко ушедшего в своем заболевании из-за болезненных измышлений» («New York Herald»).

—

Таким образом, автор «Анны Карениной» и «Смерти Ивана Ильича», величайший психолог нашего века, был обвинен одним из критиков в незнании «человеческой природы», в том, что он является «наиболее очевидным пациентом сумасшедшего дома», а другими («Scot's Observer») назван «бывшим выдающимся художником». «Он борется», – говорят нам, – «против сильнейших человеческих инстинктов», потому что автор – православный по рождению – всерьез говорит нам, что лучше вообще не заключать брака, чем допускать такое святотатство, которое его церковь считает одним из священных таинств. Но, по мнению протестантской «Vanity Fair», Толстой – «экстремист», потому что «со всеми своими недостатками, нынешняя система брака, содержащая в себе даже такие отвратительные вещи, которые он нам показывает (курсив наш), все же является меньшим злом, нежели монашество – с его последствиями – которое он проповедует». Это показывает нам представления обозревателя о нравственности!