Теотль Сухоруков (СИ)

Собственно, это мне и нужно! Я не забыл о дивном огне, которым местные жрецы разогнали сторонников Тольтекатля. И этот храм меня крайне интересовал. Люблю стрелять по двум зайцам сразу.

«Зайцы» выглядели очень потрепанными, и было их заметно меньше, чем нас. Черный Хвост также оставил своих раненых внизу, в общем лагере, но и без них черных набиралось не менее двух четырехсоток. Тьфу, не менее восьмисот. И всё же, враг явно не собирался сдаваться и занимал очень выгодную позицию. Отоми и уэшотцинки стояли рыхлым строем вдоль края всей платформы, но самая густая толпа собралась перед лестницей. Атаковать в лоб проще всего, но такой штурм нам дорого обойдется. А я уже слишком много потерял.

Войско Чололлана ждало моих приказов, топчась на месте. Я подозвал командира лучников.

— Нужно перестрелять защитников напротив лестницы.

— Постараюсь, мой Бог, — не очень решительно ответил тот. — Но мы сильно поистратились там, внизу… У некоторых по три стрелы в колчане осталось.

— Отставить, — с таким боезапасом даже пытаться не нужно. У главного отряда много щитов, стрел явно не хватит.

— Владыка, — Черный Хвост стоял неподалеку и внимательно нас слушал. — Ты ведь учил нас, что, если враги ждут удара слева, то бить надо справа.

— Так, а где и как мы еще сможем ударить?

— Есть вариант, — улыбнулся мой генерал. — Летом, когда строилась цитадель, мы много тренировались на свежих стенах. Учились оборонять и атаковать. Конечно, лестниц у нас сейчас нет… Но мои парни придумали одну штуку — и она здесь идеально подойдет! Платформа-то невысокая — чуть выше роста человека.

— Я слушаю.

— Ударим сбоку. Правда, этому приему учились только мои ветераны. Придется оставить новичков без командиров.

Хвост изложил план. На слух он выглядел слишком киношным, но мой друг уверял, что у них сработало. Я дополнил его идею — и мы начали перегруппировку. В атаке примут участие ветераны Хвоста, лучники и моя гвардия под началом Серого. Основная масса новых черных расположилась напротив лестницы, поливая защитников отборной руганью. Меньшее число растянулось вдоль правой и левой стороны платформы. Мы били справа.

Атаку начали лучники. Выйдя на расстояние уверенного попадания, они по команде открыли огонь. Три-четыре залпа — это не больше минуты времени. Но на эту минуту враги должны сжаться за своими немногочисленными маленькими щитами. Кто-то получит раны — это тоже плюс, но главное, что к платформе уже мчались три двадцатки черных. Они кинулись под самую стенку. Часть воинов вздела щиты над головами, но большинство выстроились по двое, ухватив щиты горизонтально за противоположные концы.

А к стене уже подбегал Вапачиро со своими сорвиголовами. Прыжок на щит — и черные мощным рывком закидывали их прямо на платформу, где еще не пришли в себя от обстрела защитники. Здесь нужны были именно воспитанники Серого — ловкие, подвижные мастера одиночного боя. Они сходу опрокидывали отоми, уэшотцинков, рубили направо и налево. А за ними уже карабкались щитоносцы — тяжеловооруженные, менее подвижные. Зато сейчас им никто не бил в голову.

За пару минут на платформе накопилась почти сотня моих ребят. Они опрокинули левую группу противника и готовы были ударить в спину центральному отряду. Я внимательно следил за этим и тут же дал отмашку трубачам. Две сияющие свежей медью дудки заглушили шум боя, и, следуя команде, немногие оставшиеся с новобранцами командиры повели последних в атаку по центру. Защитники храма попали в бутерброд — и началось так любимое индейцами пленение поверженных врагов: таскание за волосы и вот это всё.

— Жрецы! — пытался я переорать шум схватки. — Жрецы нужны живыми!

Конечно, меня вряд ли кто-то слышал, оставалось надеяться, что воины помнили мой приказ. Живые жрецы, способные давать показания, для меня были почти также важны, как победа.

Не забыли. Когда схватка угасла, и небольшие группы черных бегали по окрестностям в поисках недобитых отоми (сбежавших уэшотцинков я велел не преследовать — это будущие подданные Тольтекатля), Серый с товарищами привел мне шестерых явных служителей культа. Причем, двое из них были облачены в стеганные доспехи и шлемы-маски.

— Где вы прячете колдовской огонь и прочие чудесные вещи? — я с максимально грозным видом подступил к боевому попу.

Тот гордо молчал, глядя мимо меня.

«Шестеро, — подумал я. — Можно не цацкаться. Лучше добиться эффекта».

И вонзил узкий бронзовый кинжал между ребер, туда, где еще билось слишком гордое сердце. Лишние мучения — это не для меня.

— Где вы прячете колдовской огонь? — зарычал я прямо в лицо второму жрецу.

— Что? — испуганно переспросил он.

Мне некогда было разбираться: искренне он меня не понимает или разыгрывает дурачка. Острый кинжал остановил второе сердце. Но третий раз я вопрос так и не задал.

— Я! Я знаю! Я покажу! — заголосил крайний в ряду пленников.

— Этих — охранять, — махнул я на троицу выживших и повернулся к трусу. — Веди.