Теперь и у меня есть босс!

Я отложила необходимое, после заскочила в ванную, закрылась на защёлку и то и дело оглядывалась на дверь, но, в отличие от книжных боссов, реальному мокрые девушки нравились не до потери самоконтроля. Став снова чистой, я надела пижаму, свернула свои вещи и вернулась в спальню. На тумбочке ждал чай в термокружке и забавный кекс с нарисованным сверху смайликом и надписью: «Спокойной ночи!». Чай Максим заваривал непривычно: только зелёный, в специальном чайнике, откуда разливал сразу по чашкам, без добавления кипятка. Мне предлагал сделать другой, но наблюдать за процессом так интересно, что результат уже и не важен. Да и студенческий желудок закален чаем из пакетиков, поэтому листовой зелёный ему точно не страшен.

Все это было так странно, неправильно, будто взято из чьей-то чужой жизни, не принадлежащей Славе Гориной, что я не тронула чай, не стала садиться на кровать, просто вышла из спальни, в поисках шефа.

В квартире почти везде потух свет, узкая полоска пробивалась только под дверь второй, меньшей спальни. Я постучала, сама не знаю зачем.

— Бруньский заходи, только не пугайся.

Пугаться там было нечему: обычная комната, со спортивный уголком и диваном. Максим стоял возле шведской стенки, вроде без усилия, придерживаясь руками только для подстраховки, но, похоже, шагнуть он пока не мог.

— Непривычно на новом месте?

— Не знаю, — честно ответила я. — Чувствую себя лисой, которая выгнала зайку из его избушки.

— Могу с тобой лечь, — он подмигнул, затем попытался встать на носки и поморщился от боли. — Правда, Бруньский, я малоподвижный, а не больной, вполне могу поспать немного на диване.

— Это все потому, что вы не купили комплект постельного белья за много тысяч, — вблизи он действительно возвышался надо мной больше, чем на голову, но страшно не было, любопытно скорее. Поэтому я и продолжила говорить глупость: — тогда бы не оставили у себя случайно деревенскую деву…

Максим отпустил одну руку, обнял меня и прижал к себе:

— Давно хотел так сделать, моя сеньорита. И не стану лгать, встреча с вами — самое прекрасное и волнительное событие в моей жизни. Позволите ещё один поцелуй, иначе мне будет сложно уснуть?

— Боюсь, после поцелуя заснуть станет ещё сложнее, — щеки алели, а из тела будто вынули кости, иначе не объяснить, почему я не сбежала. Это все испанский: я пересмотрела столько мелодрам без перевода, что не воспринимаю его серьезно.

— Но это будет приятная бессонница, — возразил он и все же поцеловал.

Глава 26, в которой я попадаю в больницу

Спалось мне сладко-сладко в обнимку с подушкой и одеялом. Они пахли кондиционером для белья и немного — духами Максима. Хотя, скорее, ими пахло от бессовестной Славы Гориной, без спросу взявшей флакон, чтобы разок брызнуть на одежду.

Утром же я встала пораньше, все равно если сравнивать с деревенским ритмом жизни — вышло попозже, привела себя в порядок, заварила чай и запекла в духовке омлет. Не изысканно, но я тот ещё кулинар. Надеюсь, Максим ценит в еде не столько вкус, сколько то, чьими руками она приготовлена. Так, прожив три года на съемной квартире вместе с четверкой соседок, я начала высоко ценить бабушкины обеды. Как, в принципе, любые обеды, приготовленные не мной.

Голова сегодня совсем прошла, зато разнылись шея и ребра. Я украдкой потерла их, но тут, как назло, на кухню заехал Максим.

— Бруньский, ты собрался в больницу? Жанна заедет к восьми, отвезет, куда нужно и за все заплатит.

Мне хотелось поехать вместе с Максом, а не с его подругой, которая постоянно то пугает, то поучает. Хотя, признаться, кое в чем с Жанны можно брать пример: очень красивая, эффектная, она всегда в центре внимания. А еще у нее есть любимое дело, вполне успешное. Что еще нужно, для счастья? Наверное, не иметь маньяка, который ходит за тобой по пятам.

Как ни крути, но с Максимом мне было бы спокойнее, но он отказался ехать, как запретил даже думать о том, чтобы самой туда не показываться. Грозил увольнением, харрасментом, ремнем и вернуть меня обратно к бабушке и деду, а Славиков — забрать.

— И все равно не пойду. И в Мацесту не поеду. И вообще, я профессионал, а не только Бруня.

— Тогда должна понимать, что иногда нужно затаиться и слушать начальника, а не только проявлять инициативу и бунтовать, — Максим сам положил себе омлет и с аппетитом начал есть. — И учти, что с больницей, что с Мацестой, я-секси-босс и я-простой Максимка единосущны: оба хотят тебе спокойной жизни и здоровья.

Мы еще какое-то время спорили, но переубедить шефа оказалось не проще, чем моего деда, а тот долгие годы казался мне самым упертым из людей. Разрешила все Жанна, влетевшая в извечной манере: «разойдитесь стены, я иду». Она подхватила меня под руку и потащила в клинику, не слушая возражений.