Теперь и у меня есть босс!

Ключ в зажигании повернулся легко, зато мотор фыркнул и сразу заглох, я наклонилась ближе к рулю и тихо, чтобы никто не заметил, прошептала:

— Доброго дня, Федор Аркадьевич! А я тут вчера в аварию попала, так что сегодня на новой машине, ехать боюсь страшно, но кого же это волнует в наше жестокое время?

После мотор сразу же завелся, но, чтобы потянуть время, я поправила наклон спинки сидения, подвинула его вперед, когда рушь скользит по коленям — начинающий водитель чувствует себя комфортнее всего! Впрочем, в «чайке» мне и без того было очень и очень комфортно. Это как снять шпильки и натянуть кеды.

— Держи, старпом! — Максим вытащил из пакета коробку с теми самыми белыми кедами и всучил мне. Вроде бы совсем простые на вид, они подозрительно пахли четырехзначным ценником. — Это тебе молоко за вредность.

Я бы сравнила их с тем самым комплектом белья, в котором не станешь обниматься с подозрительным парнем на протертом диване. Но по ноге сели идеально, а мои ступни будто отделились от тел и вознеслись на ту самую, полумифическую вершину блаженства. И предательски игнорировали сигналы мозга, что кеды вовсе не подходят к сарафану.

— У меня и костюмчик есть, — Максим показал самый краешек цыплячье-желтого спортивного костюма. — Но надевать его здесь не дам, иначе твой «баклажан» никогда не починят. И, Бруньский, пора преодолевать твою тягу к ритуалам, поверь, болтать с машиной — не самый лучший выход.

— Вчера один раз ничего не сказала — и сразу авария. Лучше мы и дальше будем преодолевать чью-то тягу к курению.

При мне Максим не поддался ей ни разу, но утром, на кухне, вроде как чувствовался легкий запах дыма.

— Ладно, пойдем другим путем: выработаем другую, более приятную примету.

Он без спросу наклонился ко мне, положил руку на затылок и придвинул так, чтобы наши губы почти соприкасались.

— Me estas volviendo loco. И я наслаждаюсь этим безумием с самого первого дня нашего знакомства.

Ты мое рыжее счастье, очаровательное настолько, что не верится в твою реальность.

— Вы тоже сводите меня сума, сеньор. Столь юной и неопытной деве нечего противопоставить вашему обаянию, прошу же, не мучайте меня.

Я даже закрыла глаза, не в силах больше выносить это испытание. И почти сразу его губы накрыли мои, теперь уже точно сведя с ума. Потому что мне уже не важно было, где мы, сколько вокруг людей и что, еще минуту назад колени тряслись от страха от одной мысли, что придется куда-то ехать на чужой машине.

А после Максим отстранился, как ни в чем не бывало, уткнулся в планшет и весело сказал:

— Ну, если ты еще мой помощник, то хватит рассиживаться: нам пора к самой настоящей ведьме!

Я вздохнула, вытерла платком размазанную по губам помаду и тронулась с места. Машина ехала мягко, слушалась руля и чутко реагировала на нажатие педалей. Колоссальная разница с «шестеркой», хотя ситуацию с доверенностью я до сих пор не воспринимала всерьез. Вот починят мой «баклажанчик» — вернуть в него. Там и привычнее, и не страшно зацепить что-нибудь. Перед выездом из сервиса я притормозила, но Максим махнул рукой:

— Бей, царапай, прыгай по бордюрам — страховка все покроет.

Но пользоваться ей лишний раз не хотелось, поэтому я медленно выехала и поползла к выезду с парковки. С каждым метром становилось страшнее, казалось, ещё чуть-чуть, и в бок снова влетит внедорожник. Возле выезда пришлось затормозить и перевести дыхание. Не смогу. Просто не смогу.

— И магия моего поцелуя не работает? — Макс так умильно сдвинул брови, что захотелось обнять и пожалеть, а после — заверить в чудодейственной силе поцелуев. Возможно, в весьма откровенной и общественно порицаемой форме. А главное, это помогло бы оттянуть время до нашего выезда с парковки.

Я прикусила губу и посмотрела на шефа, приготовившись произнести что-то по-испански, но он опередил:

— Вылезай и пересаживайся на мое место, я поведу.

— Тебе же нельзя.

— Вчера уже пробовал, ноги слушаются, это ходить пока сложно, а с педалями легко справлюсь.

Через минуту мы поменялись местами, Максим быстро завел машину и выехал на дорогу. Похоже, ему в самом деле больше не нужна помощь. А как же тогда я? Правильно, а я поеду в Мацесту. Потом придется искать работу. Странно, мы так мало знакомы, а я уже не могу представить жизни без службы в «Ватсоне» и Максима.

— Очаровательная сеньорита, говорил ли я вам, насколько ненавижу это платье? С самого вчерашнего утра только и мечтаю, как сорву его и выброшу прямо к вашим ногам, чтобы дурацкая тряпка не мешала любоваться вашей красотой.