Теперь я твоя мама

Странно, когда в доме есть мальчик. Он шумный, почти несносный со своими стучащими ботинками и неуклюжими руками, в которых все рассыпается. Он высокий для четырнадцати лет, иногда угрюмый, а чтобы ухаживать за его волосами, кажется, нужны ножницы для стрижки овец. Хоть он и не любит кричать, однако у меня такое ощущение, что его голос постоянно звучит у меня в голове. Ему не сидится на месте, и он становится просто неугомонным, если мы не идем куда-нибудь и не делаем что-нибудь.

Мириам научила его выдувать стекло. У него, конечно, получаются бесформенные куски, но она верит, что у Джои есть талант. Он хочет поехать в замок Лиманех, где слепой жеребец когда-то лягался так, что конюхам приходилось прятаться от него. Ты тоже хочешь посмотреть на замок. Ты стала его продолжением, его тенью, его обожаемой младшей сестрой, которая невероятно ревнует к Линни и Лизе. Мы поедем туда в воскресенье, а потом отправимся на пикник на озеро Инчикин.

Вчера мы повезли его в Лехинч позаниматься серфингом. Он катался на доске на небольших волнах, как заправский серфер, гордый и уверенный. Он показал тебе, как кататься на животе на твоей маленькой доске. Я слышала твои радостные крики, перекрывавшие даже шум прибоя.

Вы оба повернулись к виндсерферу, который прошел недалеко от вас и направился к воде. Он поставил парус и выровнял доску так, чтобы стать частью большой изогнутой полны, несшей его вперед. Когда он бросил парус на песок, Джои подошел к нему. Я хотела вытереть тебе волосы, но ты поспешила за ним, словно преданный щенок. Джои и виндсерфер не обращают на тебя внимания. У него, как и у Дэвида, привычка размахивать руками во время разговора. Очевидно, что они говорят о волнах. Ты рисуешь вокруг них круг на песке и пишешь ваши имена — Джой и Джои.

К тебе вразвалку подошел какой-то маленький мальчик. Ты загребла для него немного песка, потом вы соорудили носочный замок и насобирали ракушек, чтобы украсить его башенки. Ты подбежала ко мне, порылась в пляжной сумке и достала игрушечного белого медведя, чтобы показать его мальчику. Вы установили его на верхушке замка. Виндсерфер закончил разговаривать с Джои и подхватил маленького мальчика на руки. Какая-то женщина, лежавшая на скале с открытой книгой на лице, поднялась и протянула руки к малышу.

— Мой друг Дилан даст мне попробовать его доску и парус, — сообщил Джои. — Он классный.

— Нет, не он, — возразила ты. — Ты классный, Джои. Ты очень, очень классный!

Глава тридцать вторая Карла

Джина, понимая, что дни рождения ее детей были тяжелым испытанием для Карлы, всегда приглашала ее таким голосом, словно была перед ней в чем-то виновата. Не прийти на очередной день рождения означало бы для Карлы, что она стала изгоем в их обществе. Она понимала противоречивые чувства Джины и приходила на праздник всего на пару часов. Над воротами плавали в воздухе воздушные шарики, а над входом в дом висел плакат, на котором было написано, что Шейну и Стивену Келли в этот день исполняется два года. К радости Джины, погода была хорошая, и дети играли в большом надувном замке, который она заказала специально к этому случаю.

Лео в переднике хлопотал возле гриля, время от времени отхлебывая пиво из бутылки. Мужчины окружили его, а женщины, расположившись в шезлонгах, присматривали за детьми. Карла заметила, что, когда она появилась, на какое-то мгновение все притихли. Карла Келли — олицетворение ночного кошмара любой матери! Потом они как ни в чем не бывало возобновили разговор, но Карла понимала, что инстинктивно каждый бросил тревожный взгляд на своего ребенка.

— А вот и я, дорогая!

Мать появилась на террасе и пригласила ее присоединиться к компании. Отказаться было невозможно. Джанет похлопала рукой по пустому шезлонгу рядом с собой.

— Как ты, дорогая? — Она повернула голову, подставляя щеку для поцелуя. — Я звонила тебе вчера трижды. Ты не получила мое сообщение?

Карла присела и взяла бокал вина.

— Я была так занята, — легко соврала она. — А как у тебя дела?

— У меня все хорошо, спасибо. — В ее голосе появились металлические нотки. — Слишком занята, чтобы позвонить родителям?

— Извини, у меня сейчас голова забита совсем другими вещами.

— Ты имеешь в виду развод?

— Я не… Слушай, мама, это правда не твое дело.

— Не глупи, Карла. Конечно, это мое дело. Ты отдаешь мужа, словно жертвенного агнца, этой женщине… как там ее имя… Карен…

— Шарон. И она друг Роберта, не больше.

— Карла, дорогое мое дитя! Я живу слишком долго, чтобы поверить, что существует такая вещь, как платоническая любовь между мужчиной и женщиной. Ты с таким же успехом можешь уговорить остаться кота ночью дома.

— Шарон через несколько месяцев выходит замуж за замечательного человека.