Теперь я Волан-де-Морт? (СИ)

Моё место во главе стола было пустым. Два десятка особо доверенных фигур встали, приветствуя меня. Том любил поиграть в версальский двор — возможно, влияние нищего детства, возможно, жажда власти. Для меня важнее всего эффективность, а не эффектность. Субординация, безусловно, важна, но оказывать знаки уважения столь явно и постоянно? Но это мелочи, потом поменяем. А может, и так оставим…

Я шёл к месту во главе стола. Лили семенила рядом. А куда посадить её? Я не подумал заранее. Ведь тут место не просто куда успел — тут близость к Лорду отображает статус: по правую руку сидели «верные»: Беллатрисса, Рудольфус, Лестрейндж-старший, Рабастан, Крауч-Младший… По левую — те, кто приносил пользу, но не проявившие личной верности Лорду: Люциус, Розье, Макнейр, Мальсибер, Долохов, Руквуд, Снейп… Том всегда хотел власти и лидерства, и вот этот «двор» достался мне по наследству от него… Как будто проблем помимо пересадок нет… Может, написать какую-нибудь простую инструкцию по поведению и войне? «Кодекс Вальпургиева Рыцаря»? Что же делать? Сажать прямо рядом с собой, наколдовав стул? Белла обидится. И Крауч-младший. И Люциус всю голову сломает — кто посмел подвинуть министра финансов? Посадить далеко? Возможно к ней нездоровое внимание из-за отсутствия благосклонности Лорда… Ладно, Том часто двигал «фигурки», повторю его опыт…

—Руквуд, поменяйся местами с Ноттом. — Вообще, это заявка на приближение к себе опального Нотта. А Руквуд… Ему главное — результат, а не эфемерный статус близости к телу Хозяина. — Эйвери, поменяйся с Катселом Бёрком. Эйвери с Джагсоном… — На освободившееся место рядом с Краучем-младшим положил глаз Роули. — Роули, в конец стола!

Опальный Роули наколдовал себе стул и сел в конец стола. В результате наполовину хаотичных пересадок оказалось свободным шестое место справа от меня. И рядом со мной как раз стоит новый Пожиратель… И это место как раз почти напротив Снейпа…

— Я представляю Вашему вниманию нового борца за дело чистоты крови, сильного мага, чистокровную русскую волшебницу Елену Иванову, — говорил я, указывая на Лили. — С этого дня она с нами и её место шестое по правую руку от меня. Она также является моей личной ученицей.

Вроде бы всё сделал правильно. Никого ключевого не подвинул. Однако то, что я посадил её сразу за Лестрейнджами и Краучем-младшим, уже показатель её преданности. Её защита хоть и уступает моей, но наложена в том же стиле — можно предположить, что не я это криво делал, а она сама старательно копировала.

Слушатели на фразу «чистокровная и из России» среагировали вяло. А вот на фразу «сильный маг и личная ученица» реакция была: Пожиратели начали общаться между собой жестами. В магическом зрении воздух заискрил сканирующими беспалочковыми невербальными заклинаниями, направленными на Лили. Это не было ни интригой, ни нарушением устава — просто использованием магических чувств для определения потенциала союзника. Некоторым диагностическим чарам удавалось найти специально оставленную брешь в защите. Кто тут самый одарённый в сканировании? Руквуд, Лестрейнджи, Долохов и всё. Вот уже Долохов одной рукой показывает жест «резерв», а другой показывает пять пальцев Каркарову, причём выглядит это так, как будто у него просто чешется левое запястье. А Каркаров пялится на него и делает одной рукой жест «не верю», второй «проверь». Похоже, что я переоценил своих слуг и надо продемонстрировать её мощь более очевидно. Не став провоцировать менее смышлёных Пожирателей на более интенсивные меры, я просто на несколько секунд, пока Лили шла к стулу, усилием воли снял несколько слоёв защиты, которые мешали определению потенциала. Это произвело эффект разорвавшейся бомбы: в магическом зрении в зале возникло солнце, превосходящее Беллу или Долохова — теперь никаких разговоров вроде «насосала» возникнуть не может. И разговаривать с ней будут очень вежливо. Причём всей этой сцены она не заметила… А она вообще владеет магическим зрением? Видимо, нет. Очки что ли ей зачаровать… Хотя так даже лучше — вроде её не интересует мышиная возня, её каменное лицо неплохо смотрится, а знай она, что её сканирует два десятка маньяков…

Лили села на своё место и увидела почти напротив себя Снейпа. Я не говорил ей, что её школьный друг Пожиратель. Снейп выглядел отвратительно: бледный, со следами магического истощения, энергия из-за зелья восстанавливалась медленно и болезненно, из-за последствий нашей прогулки его магические щиты были столь слабы, что казалось, их можно было пробить пальцем. Конечно, Лили ничего этого не видела — она видела лишь своего друга детства, едва живого. На секунду она зависла, а её взгляд выражал то удивление, то презрение. Я пребывал в её разуме и готовился заткнуть её, если она соберётся говорить не то, что мне выгодно.

— А что он здесь делает? — спросила она скорее просто от шока. Акцент ужасен, не зря я над этим работал…