Теперь мы квиты

– Кто это? – срывается шепот, и я делаю шаг вперед. А когда подхожу к кровати и смотрю в лицо несчастного, то мне становится плохо. Я знаю его. Мое сердце знает, в то время как глаза отказываются верить. Не признают в этом иссохшем, изможденном человеке моего некогда сильного и огромного брата.

– Глеб! – с губ рвется вой, а ноги подкашиваются, и я падаю на пол.

Срываю грязную тряпку, некогда бывшую одеялом, и к горлу подкатывает тошнота. Его рука вся в шрамах от уколов. Она синюшно—багрового оттенка, а на окровавленном запястье железный наручник, который пристегнут к цепи, приковывающей его к бетонному полу.

От него идет ужасный запах. Его лицо все в старых ранах, на шее, даже присох грязный бинт к порезу. Порез глубокий, местами загноившийся.

– Что ты с ним сделал? – меня трясет. По щекам слезы льют. Я пытаюсь приподнять Глеба, он открывает глаза, смотрит на меня так, словно и не узнает вовсе. Его ярко—голубые глаза скользят по мне, а потом снова закрываются.

– Ты думаешь, я виноват? Думаешь, я хотел сделать это? – раздается за спиной голос Оскара. Он подходит ко мне, а я оборачиваюсь к нему лицом, закрывая собой Глеба.

В его руках пистолет, и он пугает меня. Оскар опускает взгляд на свои руки и словно только сейчас понимает, что в них оружие.

– Не бойся, ладно? – поднимает ладони вверх. – Я не обижу тебя, не обижу.

Ставит пистолет на предохранитель и убирает его за пояс. А потом делает шаг, приближаясь ко мне вплотную. А я шелохнуться боюсь. Изо всех сил сжимаю руку Глеба.

– Ты… это был ты… Всегда ты, – до меня словно только сейчас доходит весь ужас произошедшего. Все это время пока я жила под крышей его дома, он держал тут Глеба и издевался над ним.

– Рома рассказал про наш план? – на его губах улыбка. Меня тошнит.

– Этот идиот никогда не мог быть сильным и стоять за своих. Другое дело, Глеб, – он заглядывает мне за спину. – Этот упрямый идиот столько дней терпит и не говорит ведь. Не признается… – смеется, потирая лицо.

А я ненавижу его. Ненавижу настолько, что попади в мои руки оружие – убью эту мразь без зазрения совести!

– Что тебе нужно от него? Что ты хочешь? Ты и так все забрал! Ты забрал его компанию, ты забрал его жизнь, ты забрал меня! Я наследница, и женившись, ты получишь все. Отпусти его, дай ему жить…

На этих словах пальцы Глеба слегка сжимают мои. Я понимаю, что для него сделать даже это слабое движение невероятно сложно. Но тот факт, что Глеб еще жив, дарит моему израненному сердцу надежду.

– Ты не понимаешь! Не понимаешь ничего! – Оскар кривится, будто я оскорбила его. Он принимается расхаживать по комнате взад и вперед.

– Я влюбился в тебя с первого взгляда! Когда мы с Глебом приехали к тебе, после смерти твоей матери. Ты была напугана, была убита горем! Как только я посмотрел в твои грустные глаза, понял, что это навсегда. Но Глеб не подпускал меня к тебе. Он всегда относился ко мне с презрением, с высокомерием. М*дак! А я всегда делал за него всю грязную работу! Когда я узнал про план Ромы и Давида посадить Глеба за убийство Потапа Неймана, решил все переиграть. Я предложил Роме более удобный вариант. Этот идиот совсем не знал дел Глеба, он купился на мое предложение оформить на него компанию в России. Все придумал я, каждую деталь разработал. Мы так хорошо разыграли партию! Я знал, что ты пойдешь просить помощи у Варламова по поводу ствола! Знал, что решишь защитить Глеба. И он отправился к Давиду за пистолетом. Остальное – дело техники. Я подставил Варламова очень красиво! А обиженный начальник безопасности Луки упростил нам задачу. Мы с легкостью рассорили вас с этим идиотом! Ты осталась одна. Глеб исчез, Варламов – предатель, Рома ненавидит – у тебя не осталось никого кроме меня. И я был рядом, Ия, – он подходит ко мне, за волосы меня хватает.

– Каждую секунду я был рядом с тобой, сука, – у самого лица. – Я делал для тебя все, Ия, а ты все равно вернулась к этому ублюдку Варламову! Думаешь, я не видел все то время, как ты убивалась по нем? Думаешь, не видел, как ты изнуряла себя диетами? Я видел это, и я ненавидел Варламова! И жалею только об одном – что не убил его, когда был шанс.

Я привыкла к угрозам Оскара. Но мне было важно понять, причину такого поступка по отношению к Глебу. Мучить человека, держать его в плену в течение полугода, для этого должны быть хоть какие—то мотивы!

– Но зачем тебе Глеб? Зачем ты издевался над ним все это время?

Он перевел взгляд на брата. Провел ладонью по лицу.