Теперь об этом можно рассказать

В поисках организации, способной выполнить эту работу, я внимательно перебирал различные фирмы и научные учреждения, имеющие опыт исследовательской работы, и загруженные не настолько, чтобы это не позволило им выполнить нашу работу. Наиболее подходящей организацией оказался Калифорнийский университет. Нельзя сказать, чтобы руководство университета с большим рвением присоединилось к нам, но в конце концов было дано согласие. Это произошло после того, как я убедил Роберта Дж. Спроула (президента университета), что участие университета позволит наилучшим образом решить нашу главную задачу.

Ядро Лос-Аламосской организации составили различные группы ученых, работавшие в Беркли под руководством Оппенгеймера. Оно было усилено еще рядом лиц, привлеченных Конэнтом, который как президент НДРК и президент Гарвардского университета имел огромное влияние. Проблема привлечения достойных людей была очень сложной, поскольку кадры научных работников страны были полностью заняты важными оборонными работами. Как штатские лица ученые имели полную свободу в выборе работы, поэтому их приходилось убеждать перейти к нам, тем более что этот переход был связан с неудобствами изоляции и ограничений, вытекающих из соображений секретности. Многие из тех, в ком мы нуждались, привыкли жить в городах или в окрестностях столичных центров, и перспектива жизни в отдаленных безлюдных районах представлялась им весьма незаманчивой. Особенно много хлопот нам доставили инженеры и техники, хотя им-то как раз и не пришлось жить в условиях строгой изоляции.

Другой трудностью было отсутствие у нас какой-либо возможности финансово заинтересовать людей, в которых мы нуждались. После консультации с Комитетом по военной политике было решено, что, придерживаясь общей политики в руководстве научными исследованиями, мы не должны предлагать какой-либо повышенной оплаты людям, привлекаемым для работы в Манхэттенском проекте. Однако преподавателям, оплата которых ранее производилась из расчета девяти месяцев работы в году, была произведена надбавка в виде увеличения числа рабочих месяцев в году до двенадцати. В ряде случаев это привело к неравенству в оплате. Так, например, Оппенгеймер, который пришел к нам из государственного университета, вначале получал значительно меньше, чем некоторые из его подчиненных, которые работали в крупных учебных заведениях на востоке страны. Это различие было столь велико, что я в конце концов сделал исключение и повысил ему жалование до уровня оплаты остальных сотрудников.

Конэнт подал нам мысль о том, что если бы мы заготовили письмо на имя Оппенгеймера, в котором бы четко указали на ответственность военных и научных органов Лос-Аламоса, то это сильно помогло бы делу. Я по достоинству оценил его предложение и вскоре такое письмо подготовил. Вместе со мной его подписал и Конэнт. Оно было написано в таких выражениях, которые позволили Оппенгеймеру, не нарушая секретности, объяснить ученым стоящие перед ними задачи по обеспечению выполнения проекта и заверить их, что, работая у нас, они не будут отрезаны от остального научного мира. Это письмо явилось отражением большого опыта Конэнта во взаимоотношениях с учеными, а также понимания их интересов и стремлений.

В письме также сообщалось о предполагаемом присвоении всем штатским сотрудникам военных званий. Основанием для этого служил успешный опыт подобной практики, осуществлявшейся в течение первой мировой войны при разработке некоторых продуктов для химической войны. Конэнт в свое время участвовал в одной из этих разработок и находил эту систему вполне удовлетворительной. Позднее мы отказались от этого.

Первоначальный проект лаборатории был разработан компанией «Стоун и Вебстер» в соответствии с конкретными указаниями, развитыми Оппенгеймером совместно с Э. М. Макмилланом и Дж. Г. Мэнли и одобренными Конэнтом и мною. Эти планы предусматривали наличие научного штата в количестве 100 человек, при котором должна быть несколько большая группа инженерно-технических работников, работников мастерских и административного персонала. Эти планы значительно недооценили перспективы развития лаборатории, так как к июлю 1945 г. ее персонал увеличился во много раз.

По мере того как развертывались работы, в Санта-Фе, расположенном на расстоянии примерно 50 километров от Лос-Аламоса, начали распространяться самые невероятные слухи. Окрестное население с большим интересом следило за строительством ограждения, причем судило и рядило кто как мог.

В последующие месяцы и годы слухи стали еще более дикими. Одна женщина, жившая около шоссе Санта-Фе — Лос-Аламос, регулярно писала в местную газету жалобы на таинственные, по ее мнению, явления, которые она заметила, и требовала, чтобы граждане предприняли шаги для расследования этого вопроса. Каждую ночь она видит, как в сторону Лос-Аламоса движется большое количество груженых автомашин, а обратно грузовики идут всегда пустые. Для нее было совершенно ясно: это одна из махинаций деятелей нового курса, направленная на вытягивание денег из карманов налогоплательщиков.