Теперь всё можно рассказать. Том второй. Боги и лягушки.

Солдат боялись. Они вечно вытворяли всякую дичь. Нажирались прямо в караулах, а уж когда были свободны, вообще ни в чем себе не отказывали. Они кололи себе в вены бог знает что, постоянно дрались друг с другом и с простыми жителями, били витрины, ломали урны, обносили магазины. То и дело в новостях проскальзывали новости, что какой-то солдат разбил витрину винной лавки, убил продавщицу, затем напился и пустил себе пулю в лоб. Солдаты насиловали даже друг друга, не говоря уже обо всех остальных. Они постоянно ссорились, стреляли в друг друга, а если не ладили с местными, то и в них. Кто-то потом попадал под трибунал и становился к стене или отправлялся в тюрягу на пожизненное. Некоторые кончали с собой, не дожидаясь финала. Кому-то всё сходило с рук.

Но в основном город жил нормально, только очень плохо.

Это был совсем не страшный город. Это был унылый город. Унылый город-нытик, населённый обычными постсоветскими нытиками. Обычный постсоветский город. В то же время это был город-гедонист, но при этом чернушный, а не декадентский. Это был город нищих гедонистов, которые ненавидят и себя, и свой город, и бедных, и богатых, и всю жизнь вокруг них. Это был город людей, которые проходя по набережной обязательно постараются хоть раз плюнуть в море: дескать, что оно такое голубое и красивое? Так ему и надо за то, что оно красивое и живое! Это был город людей, которые больше всего на свете ненавидели жизнь. Их послушаешь, – так в жизни вообще ничего хорошего нет. Тем не менее, эти люди удивительным образом держались за эту самую ненавидимую ими жизнь.

Как бы ни жил мариуполец, ему всегда плохо. Лежит он в канаве или живёт в дворце на берегу моря, его жизнь всё равно кардинально его не устраивает. И друзья у него все мрази, и семья дрянь, и вообще всё плохо. И ни деньги, ни даже власть не в силах то исправить.

Единственное, что ценит мариуполец, – это сиюминутные удовольствия по типу бухла и жрачки. Когда-то в этот список входил ещё и секс, но к тому времени, про которое мы говорим, он уже вышел из моды. Оставались бухло и жратва. Это были единственные радости в жизни простого (да и не простого) мариупольца. Ну да, и пляж ещё.

Мариуполец был окружён ужасной жизнью: чиновники все воры, военные – как один маньяки, все женщины либо проститутки, либо просто мегеры, вообще все вместе они – быдло; в жизни вообще всё плохо, а вечная депрессия (нередко на фоне военного психоза или просто погранички) – единственное возможное состояние. Вопреки этому (а возможно, что и благодаря) житель портового города то и дело тянется к удовольствиям. Он именно что гедонист, но гедонистнытик. Ему вечно плохо и он всегда умирает. Где бы он ни жил, как бы он ни жил, но он пожилой едва ли не с пяти-шести лет. С самого детства он – вечный брюзга, которому всё плохо.

Ну, а раз всё плохо, почему бы хоть махорки не выкурить перед смертью? Возможно, именно поэтому мариуполец начинает бухать с десяти лет, курить с двенадцати, а колоться и нюхать с четырнадцатилетнего возраста, ели не раньше.

Если ты всю жизнь умираешь, а вокруг тебя всё равно нет ничего хорошего, – почему бы тогда не бухать каждый день до потери сознания и не жрать до тех пор, пока не начнёт тошнить?

Так и жили мариупольцы. Таков был весь Мариуполь.

Так они и жили. Во всём они не отличались от жителей большинства других постсоветских городов, если не считать только военных и того, что это был курортный город.

На всех приезжих Мариуполь производил впечатление пусть и не совсем нищего, но порядком подзапустившего себя города. Он был похож на обленившегося, но не опустившегося ещё до конца молодого балбеса.

Дороги здесь не ремонтировали годами, здания – десятилетиями. Так было и в других городах, но там это старались скрыть: я в на дорогах засыпали хотя бы песком, а то и гравием, дома хотя бы немного старались почистить со стороны улицы. Здесь не делали даже этого.

Мариуполь жил за счёт трёх вещей: это были военные, курортники и всякие незаконные и полузаконные операции, какие всегда процветают в портовых городах. Все эти три фактора никак не зависели от исправности зданий. Военные были здесь раньше и будут ещё долго, а там уж и трава не расти. Курортники люди небогатые, за границу даже в Россию не поедут, так что они тоже никуда не денутся. Ну, а пираты, контрабандисты, сутенеры и наркоторговцы в этом регионе обитают со времён греческой колонизации (кроме, пожалуй, наркоторговцев). Так что с ними уж точно ничего не случится.

Зная все это, мариупольцы свои здания чини только если начали уж прям совсем обрушаться. То же самое обстояло и с инфраструктурой порта. Нормально работал там только один мол, возле которого швартовались сменявшие иногда друг друга американские корабли. Собственно, американцы его и ремонтировали.

Парки все сплошь были заросшие и замусоренные. Там одни наркоманы да алкаши трусили. Ну, ещё солдаты и молодёжь. Но это не сильно лучше.