Теперь всё можно рассказать. Том второй. Боги и лягушки.

Соня жила именно так, как ей и полагалось жить. Она не обращала внимания ни на кого и стремилась только к удовольствиям. Тогда она ещё не знала, к чему это её приведёт.

     Глава одиннадцатая. Пролог большой драмы.

В Москве Соня Зверева жила хорошо. Она сменила множество работ: была продавщицей в «Дикси», аниматором, учительницей, художником-гримёром в «Детском мире», официанткой, кондукторшей в пригородной электричке.

В семье марксистов она прожила полтора года и съехала, оставив отца семейства с носом. Она разложила всю эту несчастную семью. Детей она запугивалась и говорила гадости, мужа пыталась соблазнить, а жене внушала ревность к мужу. В конечном итоге семья не стала то больше терпеть, и Звереву выставили. Или она сама съехала. Этого до конца так никто и не понял.

Потом Соня жила у многих своих знакомых, у всех занимала деньги и не отдавала, появлялась и исчезала. Одно время они с друзьями снимали роскошную квартиру на Патриарших прудах. Квартира была здоровая и реально очень роскошная: дорогущие зелёные обои, кругом панели из ореха и чёрного дерева, столы, обитые зелёным сукном, головы животных, прибитые к стенам, алебастровые светильники. Короче, ремонт был в стиле бидермейер. Правда, про клопов хозяин ничего не сказал, так что ребят в первую же ночь закусали.

Соня и компания прожили там девять месяцев и за это время ни разу не сделали уборку.

Потом настало лето. Началась кампания на региональных выборах. Выбирали депутатов Мосгордумы. Там очень хотели выдвинуться праваки.

Они были очень мерзкие. Это было мерзкое осиное гнездо. Один кандидат от правых обвинялся когда-то в педофилии и мужеложестве и даже предстал перед церковным судом (когда-то он был монахом). Другого обвиняли в педофилии, а он и не отрицал. Третья была вебкамщицей и проституткой когда-то, но потом открыла массажный салон и решила пролезть в политику. Она агитировала за легализацию проституции. Ещё один когда-то давно сел в тюрьму на шесть лет за то, что вынес из магазина бутылку коньяка, обматерив при этом продавщицу. Ещё один был бон, которому антифа и другие боны нанесли когда-то ни то семь, ни то восемь сотрясений мозга. Однажды он обожрался солей и отрезал себе два пальца на руке. Ещё один был блогер, страдающий ожирением. Он много писал на Дваче и был этим знаменит. Когда-то в тюрьме, где он сидел за мерзкую статью с оправданием Гитлера, его опустили и сделали петухом, но он об этом говорить не любил.

Таковы были правые кандидаты от партии «Новые правые».

Их в итоге никто не зарегистрировал, а некоторых ещё и посадили. Богатые московские студенты в кроссовках на белой подошве и коротких клетчатых штанах устроили из-за этого целый шабаш в центре города. Они кидались в ОМОН разной гадостью и скандировали:

«Гриффиндор! Гриффиндор!». Некоторых из них потом тоже посадили за это, а либеральная пресса опять подняла вой, что невинных детей спадают бог знает за что.

У коммунистов тоже всё было отнюдь не гладко. Треть кандидатов сняли, треть не зарегистрировали. Те, что прошли, были самые безобидные. Леваков и анархистов канатами к выборам не допустили, а потому они помогали за деньги тем кандидатам от левых, кого к выборам всё же допустили.

Соня устроилась работать в штаб пиарщиком к одному тупому и мерзкому программисту, – преподавателю математики из МГУ. Он был тупой и ничегошеньки в политике не понимал, а потому Соня пудрила ему мозги всякой дрянью: она рассказывала ему про трансгуманизм, про сингулярность, а он и верил. Соня приносила в штаб наркотики и всех угощала ими. Так и произошла та история с начальником штаба: он обожрался амфетамина и впал в безумие прямо на рабочем месте. У него изо рта пошла пеня, он метался по офису с безумными глазами, а потом лежал на столе.

После этого его уволили, а его место заняла Сонечка.

На посту начальника предвыборного штаба она ничем особо не запомнилась. Она спала в штабе, устраивала там пьянки, приводила парней. Там вечно лежали переточенные для стрельбы боевыми патронами травматы, обрезы, аптечные пакетики с белым порошком или высушенными растениями.

Она истратила все деньги из выделенного бюджета. Якобы купила два кресла для штаба за сорок пять тысяч каждое. Кресла эти никак не выглядели на такие деньги. Однако потом Соня ещё долго кушала в дорогих ресторанах, транжиря деньги. Говорили, имел место откат.

Когда деньги на кампанию были потрачены, Соня взяла от имени предвыборного штаба кредит. Это не помогло.

Параллельно Соня нанялась работать на партию власти.

Она вербовала людей голосовать за деньги.

Выборы программер проиграл. Потом он ещё больше года выплачивал Соньке её зарплату.

Потом было ещё много всего. Парень, который организовал Соньке помещение и вёл там марксистские кружки для неё, – ушёл в армию. Потом он вернулся, а Соня к нему возвращаться не захотела. Он обдолбался спидами, вскрыл себе вены и умер.

Соня сказала на это: «Ишь ты! Лучше бы в приёмной ФСБ взорвался!».