Теперь всё можно рассказать. Том второй. Боги и лягушки.

Меля никогда не задумывалась о своём теле. Она знала, что думать о нём, а тем более лишний раз рассматривать его – грех. Она знала, что такое секс, и знала, что это очень плохо. Поэтому о сексе она не думала. Только один раз она увидела как-то рекламу по ТВ, где был секс, и подумала: «Боже, какая мерзость!».

И сразу же переключила канал.

Меля ненавидела секс. Она толком и не понимала, зачем он нужен. Она знала, что каждая девушка должна состоять в браке и рожать много детей. Рожать много детей в браке – это хорошо. А вот рожать мало детей или не рожать из вовсе – плохо. Не состоять в браке – ещё хуже. Она не сомневалась, что секс – это очень плохо, и девушка должна хранить девственность до смерти.

Меля знала, что миром правит мировое правительство.

Это было логично.

«Если это весь мир, то и правительство у него должно быть мировое», – рассуждала про себя Меля.

Она не сомневалась, что в мире есть рептилоиды, что совсем рядом, в одном городе с ней, действуют масонские ложи, что где-то в затерянных деревнях обитают настоящие колдуны, и Россия вообще кишит нечистой силой. В этом уж Меля точно не сомневалась.

По ночам она по-прежнему говорила с призраками.

Меля вообще никогда и ни в чём не сомневалась. Она твёрдо знала, и всё. Ей не требовалось учиться, чтобы всё знать. Она знала, – и точка! Люди, которые сомневались, вызывали у неё лишь презрение.

Вот и эти подростки теперь вызывали у неё презрение и ненависть.

Но это были не те подростковые презрение и ненависть. Ненависть не съедала Меле душу, не забирала её

жизнь. В отличии от своих сверстниц, она не помешала ненависть в центр своего мира, не обносила её золотым заборчиком, не делала из неё культа. Те, кого она ненавидела, существовали на самой периферии её сознания. Они мельтешили где-то в уголках глаз. Люди были для неё подобны дождю или другим подобным явлениям. Это были досадные мелочи, которые иногда мешали, но в целом оказывали не такое уж большое влияние. Те же подростки и пугали, и раздражали её, но не были для неё чем-то важным. Подобно мухам в жаркий день, они иногда появлялись, и сразу же исчезали. Они почти не вызывали эмоций. Только лёгкую досаду в те моменты, когда они появлялись на мир в её жизни. Ненависть к ним не была похожа на ненависть к людям. Для Мели они напоминали клопов. Те тоже кусали её по ночам, доставляя сильные неудобства. И она регулярно травила клопов, обитавших в старой квартире. Она испытывала к клопам странное чувство. С одной стороны, они были слишком незначительны для того, чтобы их ненавидеть. Страза и отвращения они тоже не вызывали. Меля с детства привыкла к домашним насекомым. С другой стороны, она всячески старалась их уничтожить. Такое же чувство вызывали у неё подростки в панамах и майках с надписями на русском. Правда, тогда она ещё не начала их уничтожать.

         Глава девятнадцатая. Просто жить.

А жизнь тем временем шла своим чередом. Меля и Крис закончили шестой класс. Перешли в седьмой. Потом и его с горем пополам закончили. Теперь они были восьмиклассницы.

Учиться Меля по-прежнему не хотела. Правда, теперь она начала читать книги. Началось это дело с того, что они с Крис как-то поехали на блошиный рынок. Он проходил ни то в Одинцов, ни то в Люберцах. Там они накупили кучу всякого барахла: в основном старые бабушкины шмотки из нулевых, а то и из девяностых, старый маленький телевизор Sony размером с чемодан и отличные серьги из посеребрённого железа с огромными зелёными фианитами.

На рынок они приехали с утра. Встали рано, часов в пять или шесть. К девяти утра добрались до места. Нашли друг друга не сразу.

На дворе стоял июль, и Солнце всходило рано. В семь часов на улице уже было было тепло. В девять начиналась адская жара.

Меля проснулась рано. Золотое Солнце уже уговор своими зайчиками на пыльных деревянных шкафах. Меля встала, лениво потянулась, сняла свои огромные пижамные штаны, переоделась в платье. Она умылась как следует и поехала бог знает куда на этот чёртов рынок. Людей на улицах было мало. Только таджики мели дворы своими мётлами.

В душной электричке, которую, кажется, не ремонтировали с восьмидесятых годов, Меля добралась до блошиного рынка. Рынок расположился на огромном пустыре, который местные жители использовали как парковку. Ещё там иногда проходили гонки на тюнингованных девятках – главное развлечение состоятельной молодёжи. Рядом находился чахлый лесок, где бегали бешеные ежи и енотовидные собаки. Под деревьями лежали горы мусора.