Теперь всё можно рассказать. Том второй. Боги и лягушки.

Я, конечно, до глубины души люблю свою школу. Но лгать своим читателям я вовсе не намерен. Именно поэтому я вовсе не хочу рисовать здесь какую-то неправдоподобно приукрашенную картину. Многие протоновцы были крайне зловредными личностями. Со многими из них отношения у меня сложились весьма скверно. Некоторые из этих людей даже пытались убить меня (притом неоднократно). И да, конечно, очень многие из них были бы рады услышать однажды известие о моей гибели. Так что не будем приукрашивать действительность. Вместо этого опишем всё так, как оно было и есть на самом деле.

Эх, всё-таки реализм – это такая классная штука.

Однако же вернёмся к оставленному нами делу.

Про мои отношения с представительницами прекрасного пола я ещё успею вам поведать в будущих главах данного произведения. Сейчас же оставим на некоторое время мою половую жизнь и обратимся к более масштабным картинам. Тем более, что теперь уже пришло, как мне кажется, время поведать вам о некоторых бытовых особенностях существования двух самых привилегированных групп нашего школьного населения, а именно же господ и рабов первой категории.

Итак, приступим!

Думаю, сперва было неплохо разобраться в том, кто были эти самые господа, эти самые рабы первой категории.

Господами называли представителей самого высокого из всех ученических сословий «Протона». Это были люди, которым позволялось всё. Школьная администрация закрывала глаза на любые их действия. Директора расшаркивались перед ними. Учителя и дети их боялись. Фактически наше учебное заведение если даде и не полностью, то уж точно в весьма значительной степени контролировалось господами. Из было очень немного. В те годы, когда я проходил обучение, – на весь «Протон» было только две госпожи. Первая из них – это Тоня Боженко. Вторая же – Ангелина Летуновская. Первая возглавляла сперва собственную банду, а затем целый преступный синдикат. Другая крепко держала в кулаке довольно многочисленное и богатое польское землячество, а также контролировала деятельность целой дюжины ультраправых молодёжных банд. И хотя Боженко существенно обходила Летуновскую в отношении богатства, – по своему статусу эти две девушки были равны.

Им обеим оказывались воистину королевские, а подчас даже и папские почести.

Эх, помню, были когда-то времена, когда школьные охранники пусть и не без причитаний, но всё же как миленькие гнулись перед Ульяной-Ангелиной в земных поклонах и целовали своими засохшими от волнения губами её прелестные ножки, затянутые в туфли-лодочки на низком, почти совсем отсутствующем каблуке.

Да, девушки у нас почти все одевались в эти самые туфли-лодочки на совсем низких каблуках. Это почиталось удобным и очень изысканным.

Помню, одна время эти две девушки хотели и директоров заставить целовать им ноги в самом прямом смысле этого выражения. Увы, этого они добиться так и не сумели, несмотря на все их грандиозные усилия и немалую поддержку данной инициативы со стороны простых учеников.

Чтобы оправдать собственное имя, – господа должны были над кем-то господствовать. Господствовали они над простыми учениками. Так, все наши школьные поляки, все католики (а почти все католики у нас были поляками, хотя и не все поляки были католиками), сатанисты, разного рода сектанты, некоторые представители национальных меньшинств, почти все анархисты, многие наши ультраправые – были подчинёнными Ангелины Летуновской. Огромная масса простых русских школьников, а также учеников украинского или кавказского происхождения, многие «настоящие школьники», почти все оффники, некоторые наши ультраправые, все без исключения наркоманы, многие наркоторговцы и другие малолетние преступники почти исключительно уголовного, но не политического профиля – находились во власти Антонины Боженко.

Помню, когда знаменитый «Удар» был ещё не личной тониной спецслужбой, как сейчас, а самостоятельной политической организацией, – Летуновская пыталась оказывать на него влияние. Ничего у неё не получилось. А жаль.

Как вам уже известно, людей, подчинявшихся тем или иным господам, – в нашей школе называли рабами. Хотя означенное явление существовало в некоторых филевских школах ещё в семидесятые годы, – сам этот термин появился у нас относительно недавно. Раньше, начиная с семидесятых и вплоть до начала десятых годов этого века, – таких людей именовали в филевских школах миньонами (тогда это слово ещё не было испоганено дурацким мультфильмом, который здесь и называть-то стыдно). Потом Тоня Боженко стала именовать собственных подчинённых рабами. Довольно быстро это меткое, хотя и довольно обидное прозвище прижилось. В настоящее время так в «Протоне» называют всех, кто подчиняется власти того или иного господина (точнее, – госпожи).