Теперь всё можно рассказать. Том второй. Боги и лягушки.

Тем более, Алина почти не появлялась на физкультуре. С помощью Тони ей удалось добиться освобождения от занятий физрой. Вместо того, чтобы разминаться и прыгать, – во время уроков гимнастики она сидела на длинном балконе в физкультурном зале и предавалась обжорству.

Спортом она не занималась. В детстве когда-то ходила на художественную гимнастику, но эти времена были далёк в прошлом.

Впрочем, домой Склизкова обычно шла пешком. Ездить на автобусе она не хотела.

«Если на автобусе постоянно ездить буду, – забуду, как ногами пользоваться!» – часто говорила она.

По выходным её часто можно было встретить в Филёвском парке. Она любила гулять там.

Алина была недурна собой. Она была выше всех в нашем классе. От этого она никогда не выглядела толстой. Круглое смуглое личико, длинный греческий нос с едва заметной горбинкой, огромные карие глаза. Её вид немного портили чуть оттопыренные уши, но вообще это выглядело даже мило. Она была фигуристой девушкой с огромной пятой точкой и большой грудью. Это всё было очень красиво.

Эх, напрасно она сменила пол…

Но вернёмся к банкету.

Текли приятные беседы самого непристойного характера. Парни щупали девушек. Большая часть парней держалась пока только за плечи и бока. Но некоторые уже и к ляжкам подбирались…

Из кухни доносились радостные звуки: звенела посуда, скворчал жир на сковородах, что-то кипело в кострюлях.

Периодически из кухни выскакивали рабы. В руках они держали огромные, до блеска начищенные серебряные подносы с кушаньями. Невольники быстро вбегали в комнату, ставивили тарелки с едой на стол и тут же убегали обратно в кухню.

Я сразу тогда обратил внимание на то, как были одеты кухонные рабы.

Они были наряжены в чудовищные карнавальные костюмы.

Так, один из рабов был одет зайчиком. Другой был наряжен поросёнком. Третий, кажется, львом.

Выглядело это, честно говоря, ужасно.

На кухне работали подростки. Всё эти кухонные рабы были мальчишками лет двенадцати-четырнадцати. Это были довольно крепкие и высокие молодые люди, совсем не дети.

И они были наряжены в детские карнавальные костюмы.

Притом костюмы эти были просто феноменально убогими. Я подумал тогда, что всё это тряпьё, наверное, купили в каком-нибудь секонд-хэнде по акции.

Впрочем, я не исключал и того, что им могли эти тряпки и даром отдать. Никому такое старьё не нужно.

Чего стоил только костюм зайца! Одну ухо сломано, другого вообще нет. Заячью шерсть изображала какая-то поеденная молью и сильно полинялая сероватая жилетка из дешёвой синтетической ткани. Сделанный из обжитого той же тканью пенопласта хвост едва держался на «зайце».

Остальные костюмы были примерно такого же качества.

Рабы все были очень уставшие. Прямо замученные какие-то. Кроме усталости и лёгкой печали на лицах у них ничего не читалось.

Во всей этой суматохе я вдруг заметил ту самую девочку в переднике, что встретила нас у порога квартиры. Она передавала гостям тарелки со снедью. Это были те самые тарелки, которые рабы приносили из кухни.

Я подошёл к девочке и тихонько заговорил.

– Извини, хотел спросить, – почти шёпотом обратился я к ней, – зачем вы одеваете домашних рабов таким образом?

Она тотчас же повернула ко пнемсвою прелестную головку и ни секунды не раздумывая ответила.

– А это, барин, для того сделано, чтоб сразу видно было, кто здесь – раб низкой категории, а кто – высокой! – сказала мне маленькая горничная.

Ответ её меня малость поразил.

Мы с Мишей спали за стол. Начали есть.

С минуту ничего не происходило. Потом на кухне послышалась возня.

– Пошёл нахуй, сволочь! Не буду я пчёлкой наряжаться! – послышался из кухни мальчишеский голос.

– Делай, что велено, сволочь! Ты никто здесь! Ты – лакей! – ответил ему другой.

Второй голос явно принадлежал мальчику постарше. Наверное, первому из этих двоих было лет одиннадцать или двенадцать. Второму года на два больше, – тринадцать или четырнадцать.

– Ты тоже – лакей! – опять заговорил первый голос.

– Так я не простой лакей, – с невероятной важностью вновь зазвучал второй собеседник, – а ли-и-ивре-е-ейны-ы-ый!

Эти двое ругались там ещё минут пять. Казалось, гости не обращали никакого внимания на их перепалку. Всё были заняты своими разговорами.

Я краем уха слушал, что происходит на кухне.

По прошествии пяти минут ситуация там накалилась до предела.

– Да я тебя сейчас зарежу! – закричал мальчуган, которого хотели нарядить пчелой.

Из кухни послышался металлический звон.

– Что удумал, ирод! – полным ужаса голосом заорал ливрейный лакей. – Да я на тебя наябедничаю! Вот пойду сейчас к госпоже и наябедничаю!

Раздались громкие шаги.

Дверь кухни отворилась, и на пороге её появился ливрейный лакей.

Честно скажу: я чуть не подавился корнишонами, когда его увидел!

Это был крепкий молодой человек лет четырнадцати. Рост у него был где-то метр семьдесят, а вес – килограмм шестьдесят, наверное.

Он был одет пиратом с детского утренника.

На плечи его небрежно был нахлобучен криво пошитый из кислотно-зелёной ткани камзол с пластиковыми позолоченными пуговицами в форме сердечек.