Теплая птица

-Заткнись, - его равнодушно-спокойный тон взбесил меня.

Киркоров пожал плечами и сплюнул в лужу – по воде пошли радужные круги.

-Ты чудак, Андрей. Ну, стрелки подстрелили Снегиря… А завтра завалят меня, послезавтра – тебя. Это резервация, привыкай.

 -Заткнись, - повторил я, уже не чувствуя злобы, - только усталость. Я понимал, к чему он завел весь это треп: намекает, что безнадежного Снегиря можно бросить здесь.

Раненый застонал.

-Пить!

Я зачерпнул ладонью из лужи. Снегирь ухватился за мою руку со всхлипом и долго не отпускал. Его губы были шершавые и горячие.

-Поднимайся, Снегирь, - я ухватился за отворот куртки. – Киркоров, помоги.

            Тот вздохнул и подставил плечо.

            Мы выволокли Снегиря наружу и рухнули на снег. Я дышал полной грудью, втягивая внутрь себя холодный ночной воздух, - дышал и не мог надышаться. Мне казалось, что там, во мраке подземелья, я был мертв, и вот теперь ожил, вернее, родился заново. Я не дышал сейчас – я ел воздух, вместе с дымком далеких пожаров, вместе с лунным светом, вместе с ледяными иголками звезд, вместе с крупными снежинками.

            Застонал Снегирь.

Я поднялся.

Над обломками кремлевской стены колыхалась поземка.

-Киркоров, покарауль здесь, я за подмогой. Вдвоем мы не одолеем и сотни метров…

                                                      9

                                   СЕРЕБРИСТАЯ РЫБКА

Теплая Птица покинула Снегиря к вечеру следующего дня. Перед тем, как умолкнуть навсегда, он повернул ко мне искаженное мукой лицо и прошептал - не знаю, услышал ли кто-нибудь, кроме меня: «Андрей, не напрасно. Не напрасно…».

Марина и Букашка плакали. Христо, склонив на бок голову, задумчиво смотрел на горящую свечу. Вовочка и Киркоров перешептывались, поглядывая на умершего.

«Не напрасно…» Несложно понять, что силился сказать Снегирь, и почему он обращался именно ко мне.

До последней своей секунды он верил в возрождение. Верил, покидая этот мир, становясь прахом, проваливаясь в ничто, - он верил! Кто бы мог подумать, что в этом мягкосердечном любителе собак живет вера такой силы, неподвластная даже тлену. Глядя на желтеющее лицо мертвеца, я вдруг увидел  за что именно Снегирь отдал свою Теплую Птицу.

За мир без насилия, светлый и радостный, мир покоя и справедливости. Красивая женщина спускается к чистой речке с кувшином, зачерпывает лазоревую струю воды.

-Андрей, Илюша, - кричит женщина. В ее голосе – удивление счастью.

Мужчина и мальчик, смеясь, спускаются к ней по круче. Ветерок колышет их светлые волосы.

-Посмотрите, мальчики.

В кувшине, разрезая воду трепещущими плавничками, плавает Серебристая Рыбка.

Свеча, замигав, погасла.

-Что ж, пора, - поднялся Христо, дождавшись, пока Букашка зажжет новую.

Я и Киркоров обернули Снегиря холщовой материей. Он был холодный, как лед. Подняв, понесли вслед за Букашкой.

На улице завывала метель, и к ее завыванью примешивалось нечто постороннее, живое.

-Воют, - проговорил Вовочка, зябко кутаясь в бушлат. – Почуяли, звери, что хозяин ушел.

Это и вправду выли псы Снегиря.

Река несла куда-то зеленоватые воды. Мутная луна смотрела на шестерых людей, провожающих в последний путь седьмого. Неподвижность и тишина, тишина и неподвижность…

-Друзья мои, - негромко сказал Христо, - Братья мои, сестры мои. Где-то там, на небе, есть кто-то, я знаю, - трудно в это поверить, - я и сам, кажется, не верю, но  кто-то есть. Этот кто-то, плохой он либо хороший, ждет всех нас. Ждет – и это значит, мы не одиноки. Нет с нами Снегиря, - его голос сорвался. – Он отправился к тому, кто ждет его. И к тому, что его ждет. Надеюсь, нашего Снегиря ждет только хорошее…

Букашка заплакала. Киркоров, сопя, привязал к ногам покойника тяжелый камень.

Удар тела о воду резко, словно выстрел, разорвал тишину. Туча брызг окутала Снегиря и медленно утянула на дно. Наконец, все успокоилось, лишь расходящиеся к противоположному берегу круги напоминали, где исчез человек. Скоро пропали и они.

-Покойся с миром, Снегирь, - произнесла Марина.

Некоторое время мы все стояли, глядя на реку. Каждый думал о своем.

-Идемте, - сказал Христо. – Нужно поесть и ложиться спать. Мы живы, а живым это необходимо.

-Андрей.

Непрочный сон покинул меня. Лицо Марины белело в темноте.

-Да?

-Обними меня.

-Марина, нужно спать.

-Мне холодно.

Сущий ребенок! Я повернулся на постели и крепко обнял ее. Лицо Марины  влажное, губы соленые.

-Плачешь?

-Жалко Снегиря.

-Да, - я вздохнул. – Он был настоящий.

-Настоящий кто?

-Ну, друг настоящий. Человек настоящий.

-А.

Она высвободилась из объятий и села, обхватив руками колени.

Из коридора донеслись неторопливые шаги. Букашка совершала ночной обход.

            -Андрей, ты когда-нибудь представлял себе возрожденный мир?

            Серебристая Рыбка заскользила перед моими глазами.

            -Нет, не представлял, - соврал я.

            -А вот я часто представляю, - задумчиво сказала Марина. – Знаешь, Андрей, как бывает: насмотришься на все эти зверства, и на душе усталость, неверие ни во что, просто … хочется умереть. Я тогда закрою глаза, и вот он, мир Христо.

            -Христо?