Теплая снежинка

За окном завыл ветер, и я представила себя героиней двухчасового ужастика – заманили меня (наивную девочку тридцати лет) в дом кошмаров, и в двенадцать ночи после боя часов полезут из всех щелей голодные вурдалаки… У-у-у, – вновь взвыл ветер, и острые не то снежинки, не то капли хлестнули по стеклам.

– Погода совсем испортилась, – дежурно выдала я и внимательно посмотрела на Германа.

– Зима, – равнодушно констатировал он.

– Ну да, – согласилась я.

Вообще-то в полшестого мне лучше уже смотаться отсюда. После шести Москва обязательно замкнется в сплошной пробке, а так – я, может, еще проскочу…

У Германа загудел мобильник, и он вынул его из тесного внутреннего кармана пиджака. Да, по дому личный помощник Кондрашова ходит в костюме.

– Извините, – сказал он и принял вызов. – Да… хорошо… да… обязательно… – Закончив разговор, он посмотрел на меня и официальным тоном произнес: – Наталья, Дмитрий Сергеевич просит вас остаться на ужин. Как вы к этому относитесь?

Даешь контакт двух цивилизаций!

Кстати, а он, случайно, не мной ужинать собрался?

Едят ли Акулы анчоусов?

– Спасибо, – затирая удивление вежливостью, ответила я. – Но…

Но что? Хочу я остаться или нет?

Любопытно, конечно, но неожиданно как-то…

То есть я хочу, потому что есть шанс узнать, какого цвета шторки все же нравятся Кондрашову!

Тьфу – и на шторки, и на Кондрашова.

– Что мне ответить?

– Да, спасибо, буду рада.

Герман принялся набирать номер шефа, а я с опаской посмотрела в сторону окна. Это во сколько же мне придется добираться домой?.. И не увеличится ли скорость ветра в два раза, и не вылезут ли к ужину из всех щелей вурдалаки?

Глава 5

Вопрос на засыпку: До чего может довести любопытство?

Ответ: До умопомрачительной правды.

А вам не кажется это странным? Утром Кондрашов явно тяготился моим присутствием, через каждые три минуты смотрел на часы, а тут – алле-гоп! – и пригласил на ужин. Может, его совесть заела, может, родственница потребовала исполнения капризов, может, ему надоело слушать однообразное эхо в каминных залах и комнатах? Не знаю, не знаю… кто ж этих Акул поймет.

…А Дмитрия Сергеевича мне пришлось ждать до половины девятого.

В девять мы сели за стол, и я мужественно отказалась от бокала «Кьянти Классико» в пользу грейпфрутового сока – мне еще предстояло возвращаться домой на машине, и алкоголь не вписывался ни в планы, ни в кровь.

Кондрашов вел себя странно – на меня смотрел чаще, чем на часы, и затем сразу переводил взгляд на Германа. Его серые глаза уже не казались холодными, они стали другими – едкими, они безмолвно задавали жесткие вопросы и требовали немедленных ответов. Желание хлебнуть «Кьянти» с каждой минутой росло во мне в геометрической прогрессии.

Без сомнения, Дмитрий Сергеевич цепко изучал меня и явно делал какие-то выводы. Уверена, мысленно он перебирал бумажки, полученные от Бондаренко, и сопоставлял, анализировал, выделял, перечеркивал, обводил…

Отношение Ады Григорьевны, накрывавшей на стол, а затем приносившей горячие блюда, тоже претерпело изменения, что огорчало. На ее лице больше не появлялась пусть и короткая, но гостеприимная улыбка, она смотрела на меня искоса с таким каменным выражением лица, будто я здорово напортачила. Например, стащила один из ее любимых горшечных цветов (какую-нибудь бархатно-юбочную фуксию), засыпала пеплом недавно почищенный ковер или указала на несуществующую пыль на полках. И без того напряженная атмосфера дома потрескивала, точно дрова в пионерском костре, и только Герман сохранял абсолютное спокойствие и частично разряжал «задушевный» фон мерным постукиванием вилки о тарелку. Глядя на него, я думала о том, что человек не может так ужинать. Так можно только принимать пищу.

– Вы давно работаете дизайнером? – поинтересовался Дмитрий Сергеевич.

Видимо, забыл нужную строчку из моей трудовой книжки.

– Семь лет.

– Приличный срок… Наверное, вы хорошо рисуете?

– Неплохо.

Скромность украшает девушку. Я же могла сказать – отлично.

Дмитрий Сергеевич вновь покосился на Германа, и тот, отложив нож и вилку, подключился к беседе:

– Наташа, а как вы обычно проводите свободное время?

Честное слово, я сейчас умру от смеха.

Глядеть на двух мужчин, которые не знают, как ко мне подступиться, было презабавно. Наверное, Кондрашов уже тысячу раз пожалел о своем приглашении на ужин.

– Я хожу в музеи, театры, кинотеатры, – монотонно ответила я, развлекаясь, и резко сменила тему: – Дмитрий Сергеевич, пользуясь случаем, я бы хотела спросить…

– Да? – Он сфокусировал взгляд на моем лбу.

Не-а, ничего вы там не прочтете – бегущей строки на моем лбу нет.

– Когда вы планируете закончить ремонт левого крыла? Мне не мешало бы знать сроки…

– Месяца два достаточно?

– Да, вполне. Если нас что-то и задержит, то только мебель.

Видимо, разговор со мной наскучил Кондрашову, он сделал весьма скромный глоток вина, задумался на мгновение и совершенно невпопад (хотя для него деловые разговоры наверняка всегда кстати) произнес, обращаясь к Герману: