Тепло еще вернется в твой дом

вспышка… улица… дымится
вентиляционный люк, пара
клубы сносит ветром. утром
летом будет пусто… ночью
где ты, сволочь, этой ночью
вспышка, вспышка. стоп!
мимо медленно проносят
мой же ЛОБ!..
Вспышка… улица…салют…
у мечети «Петроградской»
лица… выкрики «Ура!»
братцы… твердая рука…
и портвейна «три семерки»
струйка жгучая как с горки
льется внутрь с языка. УРА-а-а-а!..
Вспышка… улица…волна
прямо как на стадионе
руки… море… «Невский»… люди
разноцветные шарфы,
вспышка… все в комбинезонах
красных, синих и зеленых…
люди делают волну на ходу…
в гуще красочной народной
на ходулях, возвышаясь
Путин, с нами… по дороге
на колесах, но на задних
кружат, кружат вальс авто…
вспышка… вспышка…все равно
поле черное в асфальте…
пусто…пусто…но полно…
мир мерцающих зрачков…
впереди портвейн стекает
по стене картонной, скраю
Сталин…Сталин…а навстречу
Путин…Путин…тянут руки
к пистолетам…между ними
стонет Пушкин на земле
и протягивает руку
как в Последний день
Помпеи…крикнул выпучив
глаза: «А подайте мне ЦАРЯ»!
Бля. Подают. Предавая
руки
— в руки,
с рук, с рук. покатилась
голова по асфальту
и уперлась
дом из смальты посреди
и ПРОСТРАНСТВО бесконечно…
но вокруг…стук…стук…
люки, люки, люки, клубы
пара. сносит зимним ветром…
люди в касках вылезают
в черно-белых, на поверхность
ось…ось…колесо велосипеда
в небо шиной, а над, а над
головой
педаль…
и подошва от сандалии..
спиц хромированных веер
ш-ш-ш-ш-ш. по асфальту..
…по краям — вспышки…вспышки..
от салюта цвета «серый»…серый
мягко…высунув язык. пробегает
сквозь картонную стену.
На стене сова: «Угу!»…КРИК!
в небе смайлик…но об этом
никому не говори.

«Еще раз про бекон»

Нас вжимало в бетонный пол.
Мы боялись оставить след.
Вырывали с концов штурвал
пробивая собой колпак
покидали несущий мир
оседая на землю в пар и
попадали
на точку
росы.
Нас вжимало в бетонный пол!
Разрывало на «Аш», «Твою мать»!
Мы свободны становились как ртуть
позволяя собой дышать.
Нагревали нас как пятак.
Мы висели под потолком
заставляя от нас умирать
ночью,
летящих,
на свет
— вольфрамм.
Но были на свете видны и мы
черные точки абортовых глаз.
Нас сстирали с батальных сцен!
Проступало в кровь вен полотно…
Они говорили бонзам: «Бетон,
сырость в подвале, где кокон свит.
Пыль? С картины. Из под копыт.
Скрип? Конструкция
терпит
люфт…»
Нас вжимало: бетон в бетон.

«Банданутый Петербург»