Тепло лютых холодов

В любых прочих городах и весях Советского Союза реакция населения была бы, в основном, иной, поскольку население там не было столь избалованным, как в Москве. Если упростить и обобщить, люди бы сдержанно сказали: «Жаль, что у нас пока не так! Жаль, что пока нет того или сего!» Но не было бы прожигающей душу московской зависти, восхищения успехами врагов, открыто ставящих задачу уничтожения СССР, и, как следствие, преклонения перед этими врагами! Не было бы московских проклятий по поводу загубленной и проходящей мимо молодости! Не было бы активного стремления любой ценой, пусть и ценой предательства, заполучить всё это – блестящее и вкусненькое… О высоком, великом и героическом многим москвичам с тех пор не думалось! Их захлестнуло мещанство, стяжательство, вещизм и, самое опасное для страны, американизм.

Американцы тогда действовали умно, что редко с ними случается. Они целились не в стойкий к трудностям советский народ, гордящийся тем, чего он достиг своим трудом, а в московское мещанство, в его стремление свести все сложности жизни к своему крохотному, заботливо организованному и обеспеченному мирку. Здесь всё было, как и должно быть у мещан: «Моя хата с краю! Один раз живём! Я не трогаю вас, а вам нет дела до меня!»

Но, так или иначе, но американская выставка удивила всех. Советские люди, запуская спутники и гидростанции, даже не представляли, что где-то уже существуют незаменимые в хозяйстве холодильники, микроволновые печи, какие-то кофемолки, стиральные машины, пылесосы, даже тестомесилки и миксеры… А цветное телевидение, которым эффектно была оборудована вся американская выставка, вызвало общее восхищение, но оно быстро сменилось безысходностью… «У нас-то такого не будет никогда!» Никто и не знал, что это телевидение было сделано в США под руководством русского эмигранта Зварыкина. Если бы он работал над ним в СССР…

А сколь шикарные демонстрации одежды проводились на той выставке! Особенно, одежды женской! Роскошной! Изысканной!

Какие там были ткани! Какая посуда! Автомобили! Полноразмерные макеты богато обставленных квартир… Посетителям предлагали попробовать американскую знаменитую кока-колу, жевательную резинку, растворимый кофе, мороженное, различные продукты консервы… И не только известную ещё с войны американскую тушёнку…

На одном из стендов внимательные москвичи могли прочитать, что средняя ставка квалифицированного рабочего в Америке в предыдущем году составила 2,11 долл. в час, а продолжительность рабочей недели – 40 часов. Следовательно, за неделю рабочий зарабатывал 675 долларов. При этом мужской или женский костюм можно купить в среднем за 47, а рабочие брюки всего за два с половиной доллара. Таким образом, за неделю американский рабочий мог купить четырнадцать костюмов! И это – не всё! У него ещё осталась бы мелочь и деньги на семь штанов!

Затем обалдевшие от такой информации москвичи могли уже сами подсчитать, что обычный советский рабочий не мог купить себе даже одного костюма ни за неделю, ни за месяц работы. И оттого москвичи, особенно, молодые, еще не знавшие реальных трудностей и никогда их не преодолевавшие, начинали шевелить мозгами… Все их размышления сводились к одному: «Почему мы до сих пор не в Америке?»

Далее вступал в действие пророческий афоризм: «Сначала было слово…»

Чем дальше и шире молодежь глядела по сторонам, тем меньше ей нравилась страна, в которой они родились, которой они раньше гордились. Но раньше они гордились ее достижениями, а теперь те достижения в их глазах оказались второстепенными. Теперь на первое место выступило недовольство тем, что им приходится много работать, но мало иметь. И не столь уж важно, что большинство из них еще ни дня не работали, а сидели, как говорится, на шее у своих родителей. А те действительно изо всех сил напрягались, дабы поддержать жизнь семьи и, как же без этого, ублажить непомерно растущие потребности подрастающих чад: «У нас-то из-за войны детства не было, так хоть детки пусть поживут…»

Никто не мешал молодым людям своим трудом наращивать богатства страны, благосостояние народа и своё собственное. Если бы они включились в этот процесс, то скоро тоже гордились бы своим трудом, а не мечтали заполучить то, что за морями сделано чужими руками.

Но американская выставка своей цели достигла! В СССР конвейер выращивания потребителей-антисоветчиков начинал набирать обороты… Сначала, главным образом, в московских семьях, потом захватывал всё больше пространства по всей стране. Лидировали, разумеется, большие и портовые города, а также столицы союзных республик. По сложившейся гнилой традиции они также оказались в привилегированном положении относительно жителей прочих населённых пунктов. Везде укреплялось непатриотическое миропонимание: «Наше – значит, плохое! Хорошее – только там! Урвать импортное любым способом и, не считаясь с затратами!»

«Если ты не в импортных шмотках, если не имеешь «шарпа» или «грюндика», если слушаешь советскую музыку, если не фарцуешь, хоть по мелкому, то ты просто не нашего поля ягодка!»