Тепло лютых холодов

В другое время ситуация всё равно разрешилась бы каким-нибудь простейшим образом – не весть какая задача! Если ко всему подходить с юмором, то никакие конфузы не страшны! Но обстановка этого ресторана настраивала на некоторую чопорность и манерность, предполагала какие-то особые, неизвестные друзьям правила и приёмы. Все это чувствовали, и не желали попадать впросак.

Обстановку разрядил Славка, который из-за своих водительских обязанностей один оставался трезвым. Он повернул голову в сторону официанта и сделал ему призывный жест, который вполне можно было расценить, как не слишком учтивый. Но Славка вложил в него нашу коллективную месть за предложенное испытание.

Когда официант почтительно приблизился, Славка спросил его с характерным лукавым прищуром:

– Уважаемый, мне кажется, вы забыли воткнуть в этот салат большую и красивую ложку! Разве не так? Не соизволите ли исправить?

Официант покорно кивнул и удалился, не получив удовлетворения от своей затеи. Он не предполагал, что русские гости настолько просто выскользнут из его ловушки.

Теперь та история мигом пронеслась перед глазами Алексея, и он счастливо хохотнул, направляясь мимо «Тюльпе» к соседствующему с рестораном гастроному. Тот зазывал в себя огромными стеклянными витринами и отменным порядком внутри, чистотой и теплом. Алексею даже неудобно стало своей видавшей виды чёрной танковой куртки. Не говоря уже о том, что она красноречиво свидетельствовала о принадлежности к армейским структурам, а в Каунасе офицеров, как предупреждали Алексея знающие люди, не очень жалуют.

Алексей не торопясь купил триста телячьей колбасы, попросив ее порезать. Взял известный ему литовский деликатес – сыр «ромбинас», маленький, имеющий форму ромба, две бутылки топленого молока, которого давно не встречал в продаже, и пахучие хрустящие батоны хлеба.

– Ви наферно из Калининграта? – очень вежливо, но с заметной иронией спросила продавщица в расшитом белоснежном переднике и беленьком кокошнике.

– Вы угадали! Но не возвращаться же мне обратно, чтобы купить что-нибудь на ужин?

– О! Нет-нет! Ви меня непрафильно поняли! Я совсем не о том думала! – стала она извиняться, нарвавшись на достойный ответ Алексея.

Все покупки пришлось прижать к себе под насмешливыми взглядами стильных продавщиц, поскольку никакой тары они не предложили, а захватить из машины портфель Алексей не догадался.

«Будто русские виноваты в том, что обеспечение продуктами питания в Литве значительно лучше, нежели у нас! – всё ещё злился на продавщицу Алексей. – Впрочем, а кто же виноват? Ведь именно русские, но засевшие высоко в кремле, такую несправедливость и поощряют! Да! Нет сомнений, что Литва производит мяса в расчете на одного жителя, кажется, в семь раз больше, нежели в целом по стране, но ведь делает она это не без нашей помощи! Откуда Литва берет трактора, комбайны, топливо для них, сельхоз оборудование, минеральные удобрения? И мы ее за это, между прочим, не подкалываем!»

На улице, стараясь ничего не растерять, Алексей склонился перед лобовым стеклом своей машины, рассчитывая на проворство Иварса. Тот среагировал мгновенно и распахнул дверь.

– Иварс! Принимай наш ужин! – стал освобождаться от груза Алексей. – Переложи на заднее сиденье… Уж не знаю, как нам это не разлить, не растрясти! – Алексей уселся на переднее сиденье и стал растирать прихваченные морозом уши. – У нас не печка, а орудие для ледового побоища! Она умеет лишь греметь! Но это я к слову… А сейчас возьми-ка ветошь, да сотри с заднего борта художества местных выродков.

Алексей еще по пути к машине заметил начерченные на заснеженной машине свастики. И это – при сидящем здесь водителе! Наверное, подумал Алексей, сработали под шумок работающего двигателя.

Когда Иварс вернулся на место, Алексей уже решил:

– Давай-ка всё же попробуем разыскать местную армейскую ремонтную базу. Хорошо бы там заночевать и поужинать… Ты как считаешь, Иварс?

– Давайте попробуем, товарищ капитан! – согласился Иварс и опять надолго замолчал. Он вообще был неразговорчив.

Нарушил молчание Алексей:

– Ты опять молчишь? Сказал бы, как расцениваешь те художества? – Алексей запоздало возмутился, повысив голос. – Это же надо! Мы их от фашизма освободили, а они нам свастики рисуют! Предупреждали меня, что здесь на каждой военной машине стараются… Хорошо, мы вовремя заметили! Представляешь? Они нас, своих освободителей, фашистами называют! Неблагодарный народец! Что бы они собой представляли сегодня, если бы наши отцы да деды за них свою кровь не проливали?

– Всё это, я думаю, немножко иначе, товарищ капитан! Всё немножко не так, как оно видится! Они не нас, они себя фашистами считают! И очень этим гордятся! Потому нам свастику свою и нарисовали, а не звезду! Мол, мы здесь хозяева, а не вы. Потому здесь место нашей свастике! И нет здесь места вашей звезде и вашему красному знамени!

Алексей удивился. «Надо же! Парень-то наш – не простак!» И с возросшим интересом к нему уточнил:

– Иварс, уж не они ли тебе это разъяснили?