Тепло лютых холодов

Но когда Арвид спросил о его отношении к Петру, вдруг вспомнилась школьная история, в которой Алексей сыграл главную роль. Чтобы воспроизвести ее теперь, давно, казалось, забытую, Алексей и решил закрыть глаза. Решил притвориться спящим. И история постепенно стала вытекать из памяти.

В девятом классе чёрт меня дернул иронизировать над нашей историчкой. Она была ни молода, ни стара. Так себе! Но уроки вела скучно. Удаляться от того, что есть в учебнике, она опасалась. То ли те события были ей по барабану, как тогда говорили, то ли ей по барабану были все мы, ее ученики, сказать трудно. Но почти всем это надоело. Кроме наших тупых отличниц, которым нравится урок или нет, нравится учитель или нет – важно всё подряд заучить и заработать свою пятёрку. Возможно, бывают отличницы и другие, но мне других встречать не довелось.

Так вот! Однажды историчка что-то нам лепетала и с непонятной мне гордостью сто раз повторяла: «Петр Великий, Петр Великий…»

Вот я и спросил, не без лукавства, конечно: «А почему вы его великим называете?»

– Зотов! Опять ты? Нашего Петра еще при жизни все называли Великим! Ясно тебе? – объяснила мне историчка.

– Нет! Не ясно! Почему он Великий? Длинный был, что ли? Я читал, будто его рост к концу жизни составлял два метра десять сантиметров, не знаю, сколько это в пудах! – стал уводить я ее в сторону.

– Зотов! Не срывай нам урок! – выдала убийственный аргумент историчка. – Иначе отправишься к директору!

– Директор этого тоже не знает! – возразил я. – Он ведь литератор, а не историк!

– Зотов! Последний раз тебя предупреждаю! Сейчас отправишься к классному руководителю!

– Мария Аполлинарьевна этого тоже не знает! Она же математик! Я думал от вас узнать, Анастасия Филипповна, потому и спросил. Вы-то историк!

– Зотов, если ты такой начитанный и знающий, может, сам нам и расскажешь? А мы все послушаем! – историчка догадалась воспользоваться избитым педагогическим приёмом, чтобы занять, так сказать, господствующую надо мной высоту. Пусть будет так, подумал я и начал:

– На здоровье! Мне кажется, будто Пётр сам себя великим провозгласил! Как, впрочем, и императором! Или великим его рекомендовали нам называть родственники – они же все немцы. Этих-то немцев величие Петра и возвышало в собственных глазах! А, возможно, уже советские историки чего-то напутали!

– Ну, знаешь! – не выдержала моего нахальства историчка. – Ты что, Зотов, самый умный?

– Я так не думал, Анастасия Филипповна! Но если вы так считаете, то так оно, видимо, и есть!

В это время в игру вступили наши девчонки. Причем все они и даже та, мнение которой мне было особенно дорого, осудили меня и потребовали прекратить «комедию». Я, пожалуй, согласился бы, но и наши ребята не промолчали. Они вступились за меня. Не потому, что разделяли мои взгляды, не потому что им вообще был интересен поднятый мной вопрос, но для того, чтобы затеять бузу, сорвать урок, унизить историчку, показать себя во всей красе и прочее. После их вступления уже не я управлял процессом. Он принялся развиваться самостоятельно.

Со всех сторон посыпались провокационные замечания, вроде таких:

– А что, собственно говоря, Зотов спросил запретного? А почему нельзя обсудить даже столь безобидный вопрос? Или у нас не может быть своего мнения? А если и нам интересно знать, почему Петра называли Великим и обоснованно ли это? И почему вы, Анастасия Филипповна, не объясните нам всем, почему Николай Второй – иуда, а Петр – Великий. Ведь оба они кровь народную пили немерено! Так почему у историков один великим Пётром оказался, а другой никчемным Николашкой?

Мне казалось, будто историчка вот-вот восстановит порядок, но ей даже понравилось, когда девчонки дружно набросились на меня, защищая ее. А когда в драку вступили мальчишки, она вдруг догадалась, что утратила влияние на эту живую бурлящую массу старшеклассников. Да и страшно ей стало оттого, что, возможно, самой придется отвечать на вопросы мальчишек. Потому в классе гул нарастал! В эмоциональных схватках яростно встречались различные мнения и обычное желание похохмить. Так или иначе, но урок и впрямь пошёл наперекосяк, а виной всему, разумеется, оказался один лишь Зотов. Ведь остальные, как многим покажется потом, лишь помогали Анастасии Филипповне восстановить утраченный из-за меня порядок!

Так или иначе, но из общего шума снова выделился первоначальный вопрос: «Насколько обоснованно Петра называть Великим?»

Поскольку никто не хотел рассуждать по существу, то шар инициативы опять оказался в моих руках. В какой-то момент все одноклассники и даже Анастасия Филипповна требовательно уставились на меня. Мол, заварил бучу, сам ее и расхлёбывай!