Тепло наших рук (СИ)

Алёна посмотрела на три квартиры на площадке. Вздохнула, нырнула в маленькую дверцу вслед за Сашей. Они не спеша поднялись по ступенькам, оказались на чердаке. Первым делом Алёна ударилась головой о деревянную балку, чертыхнулась.

— Осторожнее, — мягко рассмеялся Саша, подходя к окошку, ведущему на крышу. — Идём за мной.

— Только не говори, что ты предлагаешь групповой суицид, — скрестив руки на груди и глядя над собой, недовольно буркнула Алёна. — Я ещё нужна бабушке.

Саша тихо рассмеялся и вылез на крышу. Алёна вылезла за ним и замерла, приоткрыв рот. На гладкой ровной поверхности крыши стоял складной круглый столик, вокруг которого были разбросаны три большие подушки. На столе — коробка пиццы в окружении свеч в жестяных баночках из-под колы и спрайта.

— Прошу, мадемуазель, — галантно улыбнулся Саша.

Алёна, ошарашенно глядя на всё, упала на подушку, откинула крышку коробки. Вдохнула запах ещё горячей пиццы, хитро глянула на Сашу. Он бы физически не успел всё это сделать, ведь всё время он был с ней. Покрутила головой в поисках Фила, Арта или Васи — тех, кто мог бы помочь Саше.

— Это несмешной розыгрыш, — нахмурилась Алёна, громко крикнула: — Эй, ребята, выходите, я вас раскусила.

Саша закатил глаза, накинул на плечи Алёны красный флисовый плед.

— Это не розыгрыш. Вот столик. Вот свечи. Вот острая пеперонни для острой на язык богини огня. Вот огни Питера, которые удивительно красивы с крыши. Вот ты и я. И только ночь.

— А попить? — повернулась к Саше Алёна. — Имей в виду — алкоголь я не пью.

— Я знаю. А потому — лимонад! — Саша вытащил бутылку из-под стола и поставил на стол. — Я бы, конечно, предпочёл шампанское, но слово девушки — закон.

Алёна повернулась, внимательно посмотрела на Сашу. В его карих глазах блестела надежда, искренняя надежда на ответ. Алёна открыла лимонад, хлебнула его с горла. Посмотрела на Сашу.

— Ты туда-таки добавил спирта? — спросила полушёпотом, когда Саша уселся рядом и задумчиво принялся жевать пиццу.

— Почему ты так решила?

Алёнка пожала плечами, подмигнула Саше пугающе:

- А вот поэтому!

И вдруг резко развернула Сашу к себе и поцеловала. Поцеловала горячо, требовательно, неумело. Теперь опешил Саша. А потом, прикрыв глаза, запустил руки в Алёнины волосы. Она такая одна. И только его. Только его богиня огня, чьи прикосновения дарят жар по всему телу.

— Квиты! — отпрянув и хлебнув ещё лимонада заявила Алёнка, оглядела город, переливающийся яркими — жёлтыми, оранжевыми — огнями, улыбнулась, положила голову на Сашино плечо. — Но, знаешь, здесь реально круто. Води меня на крыши почаще, а, факир!

— Договорились, богиня, — Саша взъерошил Алёнкины волосы и чмокнул её в лоб.

========== II четверть. “Герой” ==========

Если бы у Арта не было сегодня городского этапа Всероссийской Олимпиады Школьников по физкультуре, он бы наверняка помог Варе выяснить, что с Филом, а то и пинком отправил неестественно бледного друга домой. Но Арта не было, а Варя никак не могла собраться с духом, чтобы спросить у Фила, что случилось. Всё-таки крепкая и тёплая дружба Вари и Арта складывалась чуть ли не с детского сада. Они жили близко, часто виделись у матерей на работе, потом пошли в одну школу, хотя и в разные классы. Они слишком долго срастались друг с другом. И только недавно, когда их в кассе кино назвали братом и сестрой, поняли, насколько крепка их дружба.

С Филом Варя общалась недолго. Всего-то два месяца. И нельзя сказать, чтобы за это время она слилась с ним так же, как с Артом. Даже напротив, насколько сильно она любила Арта, настолько сильно её раздражали поступки Фила. Но это раздражение тоже было каким-то приятным и даже как будто щекотало душу.

Вот уже два урока Фил не подавал признаков жизни. Большую часть времени он лежал на парте, отвернувшись от Вари и, скорее всего, втуплял в стенку. На первом уроке, когда его хотела спросить Елена Викторовна, Фил тихо буркнул: «Считайте, что я не готов. Ставьте два». Хотя Варя точно знала, что он более, чем готов: экономику Фил знал шире, чем любую другую тему в географии.

— Фил, — Варя осторожно толкнула Фила в плечо, но тут же сжалась, заметив, как Моргарт Алексей Иванович — учитель математики — сощурил и без того не очень большие глаза, превращая их в голубые щёлочки, и зловеще усмехнулся.

— Варвара, — голос Моргарта, кажется, звучал отовсюду, — вот, кто у нас сегодня пойдёт к доске.

Варя цокнула, бросила недовольный взгляд на Фила, как будто он был виноват в этом. Фил, вяло улыбнувшись, показал подруге большой палец, а потом опять лёг на руки. У Вари болезненно сжалось сердце от этого жеста друга: «Гордец, поглядите-ка! Как будто я не вижу, как ему плохо!»

Тождество доказывалось вяло. Варя раскрывала скобки и стирала написанное запястьем, злилась, писала по уже серой доске. Снова не сходилось, она снова стирала. За её спиной хмыкал Моргарт. Варя злилась сильнее, дышала тяжело. «Почему он не может быть таким, как Кощей?! Что ему — сложно помочь?» — Варя раз в пятый стёрла ладонью неверное равенство. Посмотрела на чёрные пальцы.