Тепло твоих губ

— Лапочка, познакомься, мой друг детства, Олег, — представил его девице Ромка. — Учится в Гнесинке на композитора.

— Нинон, — не вставая, девушка вытянула вперед руку с длинными ногтями, выкрашенными в зеленый цвет. Волосы у нее были ярко-синего цвета, и Олег сразу же подумал, что это какая-то родственница Романа, приехавшая подлечиться в Москву.

— Я поэтесса, у меня депрессия, — объяснила Нинон.

Удивительно, но он оказался не так уж далек от истины.

Теперь ему надо было сообразить, что делать с протянутой рукой, не целовать же… Но рука явно требовала поцелуя. Смешавшись, он слегка пожал вялые пальцы и тут же опустил обратно. Рука упала, стукнувшись об пол.

— Пойду поставлю чайник, — сказал Роман.

— Не уходи, — попросила его подружка. — Побудь с нами пару минут. Знаешь, я попробую совратить твоего друга.

Она села и внимательно посмотрела на Олега.

— А он похож на Блока, — медленно встав с кровати, она стала стаскивать через голову похожий на разрезанный на полосы мешок наряд.

Олег стоял у двери, чувствуя себя законченным идиотом.

— Попробуй, — невозмутимо посоветовал подружке Роман и снова взялся за чайник. — А я пока вскипячу чаю.

— О-о, — вдруг закричала девица, — какая жестокость! Ты меня не любишь, ты готов уступить меня первому встречному, — и она разразилась крупными, тоже сине-зелеными слезами.

— Пошли погуляем, — вздохнул Роман. — Пусть успокоится.

— Ромка, она же чокнутая, — недоумевал Олег. — Клоунесса какая-то. Зачем ты с ней живешь?

— Наташка? Да брось ты, — Роман беззаботно отмахнулся, — обыкновенная деваха, только косит под декадентку. Им задали лирический цикл, а у нее стихи не идут. Вот и ищет повод для ссоры и, разумеется, страдания. Пообижается так, а потом, глядишь целую дюжину стихов выдаст. Про любовь неразделенную, конечно. Меня из-за нее весь поэтический семинар в этакие жестокие бессердечные красавцы записал. А живу с ней, потому что хозяйка она хоть куда: готовит неплохо, ну и в сексуальном отношении недурна. Между прочим, похоже, налево не ходит, только вид делает.

— Ну вы, письменники, даете! — прыснул Олег.

— Эх, Олег, — пожал плечами Роман. — Студент везде студент. Гуляй пока молод. А женишься, сразу же хомут повесят — работа, дети…

— Представляю себе, — не унимался Олег, — лица твоих, когда ты свою Нинон домой привезешь.

— А кто тебе сказал, что привезу? — удивился Роман. — Ну нет! Нам, провинциалам, жениться следует только на москвичках. Ты можешь спать с кем хочешь, где хочешь и сколько хочешь, разумеется, выключив из числа девственниц: эти или сами достанут, или родители приедут и по шее накостыляют, но жениться надо только на столичной. Женишься на иногородней и ту-ту-ту! — в какую-нибудь Тмутаракань на веки вечные загремишь. И будем мы тогда с тобой всю жизнь детишек учить: ты — музыке, я — литературе и русскому языку плюс физкультура.

Сначала Олег подумал, что Роман шутит, но вскоре убедился, что женитьба на москвичке стала его настоящей идеей-фикс. Следуя этому плану, Роман не реже трех-четырех раз в неделю отправлялся в какое-нибудь людное кафе или популярный театр, что сказывалось довольно чувствительным образом на состоянии тощего студенческого кармана. Последнее обстоятельство было довольно существенным для Олега, старавшегося не пользоваться помощью родителей. Иногда он буквально умолял Романа оставить его в покое и взять с собой какого-нибудь пижонистого оболтуса, но друг был неумолим.

— Мы с тобой великолепно смотримся вместе. У нас разная наружность, ты — брюнет, я — блондин, разная манера поведения. Но именно поэтому мы отлично дополняем друг друга. Если я приду один, меня примут за ловеласа, если с каким-нибудь уродом или дебилом, девушек это отпугнет. Будем снимать сразу двоих. Кому-то придешься по душе ты, кому-то я, и все будут довольны, — терпеливо объяснял Олегу Роман.

Захаживали они и в столичный Дом литераторов. Роман проводил Олега через вход, показывая вахтерше свой студенческий билет. Потом они непринужденно прогуливались по фойе, любовались развешанными по стенам картинами, курили и разговаривали, сидя в креслах. Если бы не эти беседы, Олег вряд ли бы вынес подобные светские мероприятия.

Потом Роман командовал: «Пора, прошли две, кажется, подойдут», и они шли вслед за намеченными «жертвами» в ресторан. Садились неподалеку. Как только Роман замечал, что девушки стали посматривать в их сторону, он тотчас же начинал действовать. Знакомиться, правда, не спешил, сначала подходил к столику, за которым ужинала какая-нибудь всем известная знаменитость, здоровался, тихо произносил, как потрясен последней вышедшей в свет вещью знаменитости, говорил, что сам студент Литинститута и мечтает когда-нибудь написать что-нибудь стоящее. Растаявшая знаменитость тут же желала «коллеге» счастливого будущего, и Роман возвращался на место. Со стороны это смотрелось так, словно разговор шел между близко знакомыми людьми. После этого он уже поворачивался к девушкам, обаятельно улыбался, и оставалось только пересесть к ним за столик — девушки не возражали.