Тепло твоих рук

— Послушай, прошу тебя. Я знаю, что ты очень зол. Но послушай. Не обвиняй его так сильно. Животное, Фенн, даже животное, если его держали на цепи и били, а потом отпустили на волю, может укусить того, кто его соберется покормить. И не следует придавать этому значение. Надо набраться терпения, имея дело с…

Я поймал ее за руки и притянул к себе.

— Скажи мне одну вещь, Мег. А как раньше было у вас с ним? Расскажи об этом животном. Он в первый раз тебя ударил?

— Ну… да.

— Мег!

— Так — впервые. Я имею в виду, с тех нор, когда мы были совсем детьми. Детские ссоры, милый. Сам понимаешь. Он делался иногда таким… раздражительным. Порой казалось, что против нас весь мир. И я… оказывалась под рукой, чтобы выместить злость. Это ничего особенного не значило. — Она попыталась высвободиться, но я не отпускал ее.

— Ради Бобби, ради Джуди, ради тебя, милая, пусть он уйдет отсюда.

В задумчивости она устремила взгляд мимо меня, и в какой-то момент я решил, что добился победы, столкнув ее жажду защищать детей с ее верностью Макейрэну, но я увидел, как губы ее обретают жесткое выражение, выдавая ее внутреннюю силу.

— Разве я просила слишком много? Я выдвигала какие-то требования, Фенн?

— Нет.

— Он чего-то дожидается. Не знаю, чего. Просто он здесь ждет, как люди на автобусных остановках. С тех пор, как ты его привез, он дальше заднего двора не уходил. Он даже не признается, что ожидает чего-то. Когда я попыталась расспросить его об этом, ссора и вспыхнула. Когда я отвечаю на телефонный звонок, он оказывается рядом, смотрит на меня. Когда узнает, что звонит кто-то из моих знакомых, поворачивается и уходит. Когда приносят почту, он уже ждет в прихожей… Когда неподалеку останавливается автомобиль или грузовик, он оказывается у окна. Фенн, что обычно предпринимает человек после пяти лет в тюремной камере?

— Ну, делает все то, чего он был лишен возможности делать. Гуляет по улицам. Ездит на машине. Еду покупает. Ходит в кино. С девушкой встречается. Многие просто бродят, день за днем, миля за милей, привыкая к возможности ходить туда, куда им хочется. Городские парни бродят по улицам, сельские — по полям и лесам.

— Уж не опасается ли он выходить из дому?

— Нет. Ты же знаешь, я сообщил ему об обещании Лэрри Бринта. Никаких преследований.

— Значит, он здесь чего-то дожидается. И делается все более беспокойным, Фенн. Что бы это ни было, но произойдет это скоро. И вот прошу тебя об одном. Позволь ему дождаться, чтобы это произошло — что бы это ни было. Обещаю тебе, что не совершу ничего, что бы… его расстроило. Я буду знать, когда то самое произойдет, потому что он перестанет вести себя так, как сейчас. И если он и тогда не уйдет, я думаю, мы… сможем попросить его удалиться. — Рывком она высвободила свои руки. — Но я помогу ему найти жилье и стану навещать его, а если он заболеет, приведу его опять сюда, если же он попадет в беду, буду рядом с ним, стану ему помогать.

— Я стану просить тебя перестать с ним видеться, дорогая.

— Он может остаться?

— Пока не прекратится его загадочное ожидание, или пока он кого-нибудь не изобьет, или пока не истекут десять дней — пока не произойдет что-нибудь одно из трех, неважно что.

— А две недели? Можно это будут две недели?

Поскольку это была более полная победа, чем я ожидал, я согласился. Она поцеловала меня и продолжала разгружать продукты.

— Бобби хотел мне рассказать обо всем, — сказал я, — но ты взяла с него обещание. Сдержать данное слово для нашего парня — дело очень важное, как это и должно быть. Ему будет не по себе от всего этого.

Она взглянула на меня с другого конца кухни.

— Но, милый, как только ты вошел в дверь, я все же тебе выложила. Разве не так?

Когда до меня дошел весь подспудный смысл сказанного ею, единственное, что мне оставалось, это сесть и с восхищенной улыбкой уставиться на нее. Слово сдержано. Ощущение доверия между родителями не поколеблено. Женщины способны на потрясающее лукавство, которое черпают в истинной мудрости своего сердца.

Она присела на корточки и стала перекладывать продукты в морозильнике в нижней части холодильника, чтобы освободить место.

— Если он будет знать, что есть люди, любящие его, Фенн, с ним все будет в порядке.

— Люди. Сколько же людей ему нужно?

— Двоих достаточно. Меня и… Кэти Перкинс. Вчера она была здесь.

— Ты мне ни слова об этом не сказала!

Она поднялась, захлопнула дверцу холодильника и произнесла с некоторой торжественностью:

— Она очень милая девушка, дорогой. У нее любящее сердце. Переживает за него так же, как и я. Я не собиралась тебе говорить, что она приходила сюда. Не хотела, чтобы ты опять вмешивался. Ты же ходил с ней встречаться. И мне ведь не сказал об этом, не так ли?

— Это она тебе сказала о нашем с ней разговоре?

— Нет. Сказал Дуайт, после ее ухода. А ему она сказала.

— Не следовало ей так делать.

В проеме двери появился Макейрэн с ленивой ухмылкой на лице.