Теплое сердце зимой

Быстро поцеловав мужчину, Куин улыбнулся супругу и, протянув руку, прикоснулся к мягкому круглому лицу сына. Рэмп тут же ухватил его за указательный палец и задергал туда-сюда, словно заставляя Куина помахать ему.

— Мы так переживали, — прошептала Лэйла.

— Ребята, я не хотел вас пугать. — Куин улыбнулся, когда Рэмп заговорил, своим бормотанием ребенок читал ему лекцию на тему безопасности на поле боя. — Правда? А что еще?

— Его понесло. — Блэй улыбнулся.

— Когда этот здоровяк начнет связывать слова в конкретные предложения, вот он задаст нам жару.

Куин ждал этого момента с нетерпением. Он хотел знать, что скажет его сын. И дочь.

— А где последний член фантастической четверки? — спросил Куин.

— Кор все еще на дежурстве. — Лейла села в изножье кровати и устроила Рэмпа на коленях. — Он хотел прийти, но я сказала, что ты бы пожелал ему остаться на смене.

— Вот уж точно. Нам нужен каждый в строю, и мы пересечемся после восхода солнца.

— Я знала, что так ты и подумаешь.

— Ты знаешь меня как облупленного.

На мгновение повисла тишина, и потом Блэй и Лейла начали обсуждать приближающиеся человеческие праздники, и какой-то Комитет по организации праздников, которым руководит — прости Господи! — Лэсситер. Когда они, очевидно, предприняли попытку вернуться к нормальности, Куин радовался, что они ушли от драмы. Ему пришлось сильно постараться, чтобы вытащить разум из я-умру-трясины, и он начал выстраивать своеобразную дистанцию между собой и ножевым ранением.

На этой ноте он переместил Лирик, устроив ее на сгибе своей руки. Потом расправил ползунки с эмблемой «Бостон Рэд Сокс» и нежно потыкал ее пальцем в животик. Малышка захихикала, показывая недавно вылезшие молочные зубики, два сверху и два снизу.

— Сейчас повторю, — прошептал он ей. — Следи за мной. Ктоооо тут… попалась.

Ползунки, естественно, ей подарили Дядя Ви и Дяда Бутч, которые поставили главной целью одеть всех детей в особняке с ног до головы в мерч от «Рэд Сокс»: Битти, двойню, Наллу. Даже Джордж, пес Короля, попал под раздачу — ему выдали ошейник и свитер на холодное время года с красной Б.

Можно было сказать парням, что у них будет больше шансов с детства привить детям ненависть к «Янкиз», если они вывесят неоновые вывески в фойе вместе с портретом Биг Папи[8] и с чашками сладостей. Но лучше не рисковать, ведь им хватит ума на это.

— Кто моя умная девочка? — спросил он, снова нажав на носик Лирик. — Кто здесь папина умница?

Когда она улыбнулась еще шире, ее глаза, ее большие зеленые глаза с восхищением смотрели на него.

Смотря в них, Куин погрузился в прошлое. Когда он умер и оказался на пороге Забвения.

Когда увидел ее лицо на сумрачной двери.

Может, дело в том, что всего часа два назад он рухнул на снег на улице… Может потому, что жизнь казалась особенной, когда только просыпаешься после операции… а, может, это была отрыжка мозга как последствие анестезии… в чем бы ни была причина, он вернулся мыслями в ту ночь, когда за ним отправили Стражей Чести.

Его родители, наконец, выгнали его из дома. Здесь ничего нового. Это давно назревало, и, учитывая, что Лукас пережил превращение, социальные риски только выросли. Кто возьмет в супруги парня, у которого такой вот брат? Какая женщина из достойного рода вызовется принять такое ДНК, которое уже породило брак с разноцветными глазами?

Поэтому Куина удалили с семейного древа, выпнули из фамильного особняка в ночь, когда ему было некуда податься.

Только в дом своего лучшего друга.

Но он не добрался до дома Блэя. Четверо мужчин в капюшонах преградили ему дорогу, он все еще видел их до мельчайших деталей, их скрытые лица, их роль была ясна: к нему направили Стражей Чести, чтобы покарать его во имя семьи. И они скрывали свои личности не потому, что действовали вопреки закону, не хотели быть опознанными. Наоборот, они получили санкцию на свои зверства, и наличие маски объяснялось тем, что они представляли Глимеру. Они воплощали стыд и отречение от лица всей аристократической прослойки, не просто этих четверых, а сотен аристократов, карал не просто род Куина, но все они.

Когда они напали, Куин вступил в бой, не мог иначе. Но численное преимущество было не в его пользу, и когда он оказался на асфальте, в ход пошли дубинки.

А потом, под градом ударов, он услышал голос.

«Мы не должны его убивать!».

Его брат, Лукас. Естественно перворожденный сын должен был входить в состав Стражей, представляя их род. Так было принято, и Куин никогда не винил своего брата. В их семье ни у кого из них не было выбора. У аристократов не было выбора, и, может, поэтому они были таким ублюдками.

Хотя после набегов их осталось совсем мало.

Когда тревога защекотала затылок Куина, он погладил светлые волосики дочери… но беспокойство только усилилось.