Теплый берег

— Хотел бы вам ответить: жив. Но не знаю о его судьбе. Как о многих товарищах не знаю. Кто погиб, кто по госпиталям долгие месяцы валялся, кто в другие края уехал. Страна велика, лет прошло много… Деда, после долгих боев, тяжело раненного вывезли на Большую землю. Потом меня контузило. Я из госпиталя вышел — на севере школу летную кончал, там и служил. Писал сюда в городской комитет комсомола, ответили: «Без фамилии разыскать не можем». Не числится, значит.

— Почему без фамилии? — удивились Мымриков и Колотыркин.

— Мы, партизаны, друг друга по фамилиям не звали, просто Вася да Коля, или у кого кличка боевая… Понимаете, ребята, райком партии не рекомендовал, чтобы широко известны были фамилии. У многих в городе, в поселках семьи оставались. Сообщи предатель фамилии, расправились бы фашисты с женами, с детьми, и стариками. Они никого не щадили.

— А может, кто знает его судьбу? — спросил Антон. — Вы сходите в Совет ветеранов, много у нас тут есть бывших партизан.

— Схожу. Обязательно. Собираюсь с первого дня, как приехал. — Рассеченная его бровь дернулась. — Я и в городе еще толком не был, не видал, а ведь отстроился… Набережная красавица! — Он улыбнулся Лесю. — Там я и с этим маленьким киоскером познакомился.

И Лесь, неулыба, улыбнулся ему в ответ своей неожиданной улыбкой, от которой, как от спички, сразу загорались улыбки на всех лицах.

— Мне очень нравится такая бровь, — сказал Лесь.

— И мне тоже очень, — подтвердил Вяч.

Возвращались домой вчетвером. Низкое солнце еще посверкивало на маленьких волнах, поднятых «Смелым». Прибрежные скалы втиснули каменные морды в светлую воду, будто перед ночью вышли к водопою огромные звери. И на пляжи пала тень от гор.

Вспыхнули створные огни, указывая судам путь в гавань.

Вяч крикнул Лесю в ухо, пробившись сквозь стрекот мотора и ветер:

— Я бы тоже ее спас! Только я бы по-пластунски полз!

Лесь не удивился, он и так знал, что сейчас они оба думают об одном и том же.

— Э! — опять крикнул Вяч, его губы щекотали ухо Лесю. — Давай про того Деда спросим у Льва-Льва, он тоже был партизаном!

Лесь кивнул.

Сиренево разгорались светильники вдоль набережной. Над Летним театром, над гостиницами и магазинами задрожали неоновые трубки реклам. На рейде пассажирский теплоход опоясался жемчужными огнями, зажег этажи иллюминаторов.

А тогда город и порт прятались во мгле. Только пожары полыхали вокруг, и вражеские ракеты мертвым светом озаряли горы, нащупывая ту пещеру и лесные партизанские тропы…

Антон заметил, что мальчишки притихли. Близко коснулось их сегодня военное горе. А разве не за то отдавали жизнь люди, чтоб не угасала радость детей?

— Ну-ка, — сказал Антон, — не найдется ли знатока определить по ходовым огням, что там за судно идет? И куда?

Оно шло вдали. Высоко на мачте ясно горели один над одним три белых огня. С одного борта прорезал сиреневые сумерки зеленый глаз, с другого — алел красный.

— Тяни-толкай! Буксир! — перебивая друг друга, закричали мальчишки. — Когда три белых на мачте, значит, тянет не меньше двух барж!

— Идет сюда, к нам! — прибавил Лесь. — Потому что все суда несут зеленый свет справа, а слева красный… А раз он к нам навстречу — от нас получается наоборот, справа красный!

— А если бы на мачте два огня, значит, одну баржу тянет!

— А если…

Мосолов рассмеялся:

— Молодцы!

— Всё. Всё. Оглушили. — Антон был доволен. Люди, которые живут на берегу, должны уметь читать огни в море.

— А задание по морзянке, которое я дал, отработали?

— Угу, — уклончиво сказал Вяч.

— Не-а, — сознался Лесь.

— Лодыри!

Разгорелась половинка луны, высветив под собой дорожку.

А когда была война, лунная дорожка светилась? Лучше бы гасла. Пусть бы на море, как на земле, было затемнение, чтоб фашистские летчики ничего не видели…

Постукивая днищем и крыльями о воду, «Смелый» бежал вдоль Теплого берега.

ГЛАВА 10

Их слуха внезапно достигли странные звуки. И точно: слышались какие-то мерные удары и как будто лязг цепей, железа, свивавшийся с яростным шумом воды. Однако все это могло навеять ужас на кого угодно, только не на Дон Кихота…

М. Сервантес

Им чертовски повезло, Мымрикову и Колотыркину. Антон взял их с собой на Судостроительный, большой завод, где рождаются корабли.

Они ехали в дальнем автобусе, море было далеко внизу. Виноградники по сторонам шоссе карабкались на склоны гор, в лесах пели дрозды так громко, что автобусный мотор не мог их заглушить, даже когда шофер включал первую скорость.

Увидали реку. Все заводы, где строятся корабли, стоят в дельтах рек, подальше от озорной морской волны.

Вылезли. Гордые шли от бюро пропусков к проходной.

— Со мной двое! — сказал Антон и протянул вахтеру пропуск.

— Идите через пятый ручей! — ответил вахтер.

Услышав про ручей, Вяч стащил кеды, сунул под мышку.

Антон усмехнулся:

— Обуйся. Ног не промочишь.