Теплый дом. Том II: Опекун. Интернат. Благие намерения. Детский дом (записки воспитателя)

Вот и все, казалось бы. Но нет, не все. История этой пары, двух ребятишек, обездоленных любовью и лаской самых близких людей, становится не просто нравоучительной, а символичной: в море бед выкристаллизовываются, оказывается, в детях их собственные цели, моральные установки. Проще всего, точно хрупкие стеклянные сосуды, разбить эти выдумки детского воображения, приземлить детское сознание, опростить его обытовленностью окружающей жизни, реалиями ее, грязью и смрадом, которых и без того достаточно в их судьбах. Толя и Шура пронесли сквозь все это свою выстраданную, вымученную мечту. Очень чистую, впрочем, мечту. Они женились. И это исполнение цели вдохновляет окружающих их ребят. Это свершение оказывается как бы путеводной звездочкой всякого, кто потерял веру и надежду.

Очень важно было бы помнить всякому педагогу эту притчу-историю.

Еще одно авторское умозаключение. С ним, правда, можно соглашаться, а можно не соглашаться — как говорится, объективного подтверждения оно не имеет. Но для воспитателя, безусловно, такое суждение знать необходимо.

«Давно заметил: подростков, росших без родителей, особенно без отцов, нелегко научить более или менее тонкому физическому труду. Сужу по себе. Что я умею? Ткать мешки, рыть траншеи…

Управлять же своим телом — а что есть тонкий физический труд, как не совершеннейшее управление собственным телом? — можно только так: ладонь в ладонь, как учатся ходить. А тут — ладонь провисла, уперлась в пустоту, как у слепого…

Может, потому и из девочек-детдомовок порой не получается искусной добродетельной хозяйки, хранительницы домашнего очага — они зачастую нервны, неровны и неумелы».

Еще один важный персонаж повести — Алексей Васильевич Маслюк, рабочий человек, который по воле судьбы оказывает решающее воздействие на героя нашей книги. Когда главный герой учится в 10-м классе, старшие классы решают расформировать. Куда идти 17-летнему пареньку — в детский дом? К родственникам? Он сказал об этом Маслюку, где проходил производственную практику. Тот подумал и ответил: «Иди на завод, в тепле работать будешь».

Вот так формулирует автор свою реакцию, точнее — реакцию своего главного героя:

«В тепле работать будешь» — это и есть та ключевая фраза. Дело не в том, что Маслюк посоветовал идти на завод. Фокус в том, как он этот выбор аргументировал». Для героя эта аргументация оказалась самой серьезной.

Какой из всего этого следует предложить вывод для педагогических размышлений? Очень, казалось бы, простой: как бы ни складывалась жизнь в интернате или детском доме, сколько бы профессиональных занятий ни предлагало это учреждение детям, главный долг педагога состоит в том, чтобы связать ребенка с какими-то взрослыми, окружающими этот детский мир: может быть, это будут рабочие люди, может быть, колхозники, может быть, просто добрые люди, которые живут по соседству. Нельзя изолировать детей от общего взрослого мира. Изолированность подобного рода — один из главных грехов педагогики интернатных учреждений. Выросшие за своим забором, привыкшие к правилам детского коллектива, ребята очень часто робеют перед жизнью, не знают, как с ней справиться, а в новой среде, вроде заводского общежития, да еще не самого лучшего свойства, не только теряются, но и оказываются просто-напросто сбитыми с ног. Вот почему одной из важных целей воспитания в детском доме или школе-интернате должна стать связь, причем связь долговременная, по возможности постоянная, — со взрослыми людьми.

Другое дело, что эти взрослые люди должны быть носителями определенной нравственности. Положительной нравственности. Это не значит, что они должны уметь декларировать общие педагогические прописи, столь желанные сердцу воспитателя, что они должны уметь разговаривать с подростками. Дело не в этих поверхностных умениях. Главное — в человеческом сердце, уровне его отзывчивости. Можно без всяких деклараций всерьез отнестись к судьбе ребенка. Можно, декларируя, красиво разговаривая, подвести ребенка к чувству отвращения и отрицания всех и всяческих взрослых советов. Ибо они, эти советы, становятся для него символом прекраснодушного, мерзкого, обывательского, символом демагогии.