Теплый сентябрь

Хворостов пытается быстро вытащить руку из верёвочной петли и пошевелить ею, но сделав неловкое движение, сморщился от боли.

Садись уже, герой! Вижу, как не больно! Хорошо хоть рука левая... Туров смотрит на руку младшего лейтенанта и, видимо, что-то решив для себя, начинает излагать своё решение: Мне на неопределённое время как раз нужен помошник, который поможет разобраться с бумагами, которых у меня накопилось уже предостаточно. Понимаешь Василий, времени на сидение с ними совсем не хватает - приходится часто ездить в прифронтовую зону. Заранее предвижу твой ответ и говорю - нет! Мария Петровна не сможет мне помочь! У неё, в отличие от вас, нет соответствующего допуска - это раз! В наших играх она смыслит, извините старика за сказанное, как свинья в апельсинах - это два! Третий довод, если хочешь - придумай сам! Так вот, дорогой мой младший лейтенант, определяю вас на время в помошники. Будете сидеть за начальственным столом, разгребать разную писанину, и не просто разгребать, а головой своей светлой и не пробитой думать, потом анализировать, обобщать и мне докладывать... Товарищ Громкий, согласитесь, как здорово я всё придумал!? Да, ты не молчи! Порадуйся за дружка! Я ведь пока не самоубийца, подраненного командира на оперативную работу посылать, Николай Николаевич пытается говорить серьёзно, но нет-нет, да на его лице можно разглядеть мимолётную улыбку.

Никак нет, товарищ майор! - не смогу я здесь в кабинете... помогать, почерк у меня не разборчивый и ошибки при письме допускаю. Вам самому потом неловко будет! чуть ли не плача, взмолился Хворостов. Громкий молча стоит и в разговор не влезает, думая, какое задание сейчас придумает для него товарищ начальник.

Для оперативной работы рука совсем не помеха, скорее даже наоборот - кто будет обращать внимание на раненного красноармейца, конечно, при соответствующем его виде, Хворостов продолжает отбиваться от нерадостной для него затеи Турова.

Какой ещё соответствующий вид? Всё я знаю... и о ваших с Громким талантах, тоже! Туров кладёт в пепельницу потухшую папиросу, потом машет рукой: Ладно, прощаю обоих! Своими действиями вы, вместе с самим "Путником", оказали ему добрую услугу - сейчас объясню почему. В "Абвере" его будут крутить по самой полной, и обязательно спросят о действиях роты на плацдарме. Они станут не просто спрашивать, а ещё и сравнивать с действиями своих вояк, причём по дням. Это первое. Наши немецкие "коллеги" понимают, что ни один здравомыслящий начальник не пошлёт своего агента неделю воевать на передовой, почти 100% рискуя его потерять, а постарается найти способ переправить к противнику в тыл как-то иначе, тем более, что в тех местах нет сплошной линии фронта. Это второе. Ваше с "Путником" везение косвенно подтверждает разработанную нами легенду и даёт парню лишний шанс пройти проверку. Как говорится, что нет худо без добра! Я понятно вам всё объяснил?

Так точно, товарищ майор! произносят оба командира, в душе радуясь, что всё для них закончилось без начальственных причуд.

Тогда, поступим следующим образом, Туров переходит непосредственно к предстоящему делу: Как только вы напишете подробные отчёты о всех своих похожден... майор на миг запнулся и тут же продолжил говорить: о вашей служебной командировке, то разрешу на пару суток продлить ваши осенние каникулы, но так, чтобы оба привели себя в порядок, отмылись от копоти и дыма, отдохнули, выспались и со своими болячками, в обязательном порядке, обратились к докторам. Насчёт последнего - это приказ! Сидора свои заберите с собой, а оружие и лишние трофейные вещи оставьте у меня в кабинете. Мы их потом вместе рассмотрим. Работы у меня для вас будет много - через двое суток будем готовить к подрыву нашу подводную лодку. А пока я не передумал, идите и отдыхайте, начальственным, не терпящим возражений голосом произносит Туров...

Спустя минуту, Громкий и Хворостов, забрав свои вещевые мешки, покинули кабинет и отправились отдыхать. Слова начальника о подводной лодке вызвали искреннее недоумение на лицах обоих...

Оставшийся один, Николай Николаевич подходит к большому окну, распахивает шторы и несколько минут смотрит на мост, здание вокзала и Неву, и, раскуривая свою папиросу, сам себе признаётся, что сегодня он очень сильно позавидовал этим мальчишкам-лейтенантам...

Докурив папиросу, майор проходит к рабочему месту, усаживается на стул, достаёт несколько плотных листов бумаги, вытаскивает из вазы-пенала ручку с пером N63, удобно располагает чернильницу и, обмакнув в тушь перо, начинает писать рапорт. Заполнив обязательные пункты и графы, Туров пишет следующие строки: