Теракт

— Ну как? — Ким выводит меня из задумчивости.

— Что?

— Как прошел день?

Я вытираю рот салфеткой.

— Они не ожидали, что я появлюсь. А теперь, когда я свалился им на голову, не знают, как им быть.

— Да?.. И какова же твоя тактика?

— Нет у меня тактики. Я не представляю, с чего начать, и иду напролом.

Она наливает мне газированной воды. Ее рука подрагивает.

— Думаешь, они станут спокойно на это смотреть?

— Понятия не имею.

— Тогда чего ты хочешь добиться?

— Пусть они мне это скажут, Ким. Я не полицейский и не журналист, ведущий собственное расследование. Меня переполняет гнев, и, если я буду сидеть сложа руки, он разорвет меня на куски. Говоря откровенно, я и сам толком не знаю, чего хочу. Я подчиняюсь чему-то, что сидит во мне и повелевает мной. Я не знаю, куда иду, мне все равно. Но честное слово, пнув ногой по этому муравейнику, я уже почувствовал облегчение. Надо было видеть их физиономии, когда они раз за разом на меня натыкались… Понимаешь?

— Не совсем, Амин. Твои действия не сулят ничего хорошего. По-моему, ты ищешь не того человека. Тот, кто тебе нужен, — психолог, а не гуру. Эти люди перед тобой не виноваты.

— Они убили мою жену.

— Сихем сама себя убила, Амин, — говорит она мягко, словно опасаясь разбудить бесов, еще недавно меня одолевавших. — Она знала, что делает. Она выбрала свою судьбу. Это не одно и то же.

От слов Ким я прихожу в отчаяние. Она берет меня за руку.

— Если ты сам не знаешь, чего хочешь, зачем действовать наобум? Это неверная тактика. Хорошо, предположим, эти люди соизволят с тобой встретиться. Что ты рассчитываешь из них вытянуть? Они, конечно, скажут, что твоя жена умерла за правое дело, и предложат тебе поступить так же. Они давно отрешились от нашего бренного мира, Амин. Вспомни, что говорил Навеед: это мученики с заранее обдуманным намерением, которые ждут только сигнала, чтобы легким дымом взвиться к небесам. Поверь, ты не по тому пути идешь. Давай вернемся домой и предоставим дело полиции.

Я высвобождаю руку.

— Я не знаю, что со мной происходит, Ким. У меня совершенно ясная голова и при этом невероятное желание настоять на своем. Мне кажется, я смогу надеть траур по жене только тогда, когда взгляну в глаза тому ублюдку, который отнял у нее жизнь. Я еще не придумал, что ему скажу или как врежу ему по физиономии. Я просто хочу посмотреть, что у него за рожа, понять, что в нем такого, чего нет у меня… Трудно объяснить, Ким. В голове такое творится! То я готов себя казнить, как последнего мерзавца, то мне кажется, что Сихем хуже последней шлюхи. Я должен узнать, кто же из нас двоих оказался дрянью.

— И ты надеешься найти ответ у этих людей?

— Не знаю я!

Мой выкрик рвет вечер в клочья, как взрыв. Ким застыла, широко раскрыв глаза, прижав к губам полотенце.

Я поднимаю руки в успокоительном жесте.

— Прости… Вся эта история мне явно не по силам. Но позволь мне делать то, что я считаю нужным. Если со мной что-то случится, значит, именно этого я, может быть, и хотел.

— Я беспокоюсь за тебя.

— Ни секунды в этом не сомневаюсь, Ким. Иногда мне стыдно, что я так себя веду, и все же я не хочу образумиться. И чем справедливее твои доводы, тем меньше я стремлюсь взять себя в руки… Понимаешь?

Ким, не ответив, кладет полотенце на стол. Губы у нее дрожат, и несколько минут она подыскивает слова. Глубоко вздохнув, поднимает на меня скорбные глаза.

— Очень давно я познакомилась с одним человеком. Это был обычный парень — но стоило мне его увидеть, как он уже не выходил у меня из головы. Он был славный и нежный. Понятия не имею, как это получилось, но после совсем короткого флирта он превратился для меня в центр вселенной. Каждый раз, когда он мне улыбался, меня словно током пронзало, а если ему случалось иногда взглянуть неласково, приходилось средь бела дня включать все лампы — такой мрак сгущался вокруг меня. Я любила его так, как это вряд ли вообще возможно. Иногда, на пике счастья, я задавала себе ужасный вопрос: а если он меня бросит? И тут же душа моя отделялась от тела. Без него жизнь не имела смысла. Как-то вечером он, ни о чем меня не предупредив, собрал вещи и ушел. И много лет я чувствовала себя сброшенной во время линьки кожей. Прозрачной кожей, висящей где-то в пустоте. Прошли еще годы — и я заметила, что я все еще тут, что моя душа со мной, и как-то вдруг я пришла в себя…

Ее пальцы заботливо ложатся на мои, пожимают, гладят.

— Я хочу сказать совсем простую вещь, Амин. Сколько ни готовься к худшему, оно всегда застает нас врасплох. И когда мы, на свою беду, оказываемся на самом дне, от нас, и только от нас, зависит, останемся мы там или поднимемся на поверхность. Из жара в холод — один шаг. Все дело в том, как поставить ногу. Поскользнуться очень легко. Поспешишь — и свалишься в канаву. Но разве это конец света? Не думаю. Чтобы снова выбраться наверх, достаточно сказать себе, что это для чего-то нужно.