Терапевтическая катастрофа. Мастера психотерапии рассказывают о самых провальных случаях в своей карьере

Итак, главной темой, которая красной нитью проходила через всю эту историю, оказалась способность чувствовать собственные ограничения и быть достаточно честным с собой, чтобы понять, когда усилия не приносят желаемого эффекта и пришло время остановиться. Мы все еще пытались осмыслить метафору с собачьими испражнениями, когда наш собеседник снова тихо заговорил: “Мне нужно было сразу догадаться. Я человек, который разъезжает по стране с лекциями и с умным видом рассказывает всем о том, что на терапевтические приемы и техники обычно приходится порядка 15 % результата. И что в итоге? Я пренебрег собственными принципами. Не знаю, о чем я тогда вообще думал. Видимо, в истории этой девушки было что-то такое, что меня по-настоящему тронуло, и я потерял голову, проникнувшись искренним желанием ей помочь. Пожалуй, главный вывод, который стоит сделать из всей этой ситуации, заключается в том, что невозможно вылечить человека на одном только голом энтузиазме, упрямстве и перебирании подходов и методов. Я должен был понять это сразу и превратить свою неудачу в успех, вовремя перенаправив клиентку к другому специалисту”.

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

Возвращаясь к рассказу нашего собеседника, мы поинтересовались у Миллера, чем же закончилась история девушки и доводилось ли ему контактировать с ней с тех пор, как она решила сменить специалиста.

“Мне так и не представилась возможность пообщаться с терапевтом, который решил сунуть нос не в свое дело, т. е. с третьим лицом. На каком-то этапе девушка изъявила желание ходить и к нему, и ко мне одновременно. Я снова обратился за супервизией к психоаналитику, с которым уже консультировался ранее, и он настоятельно рекомендовал мне не делать этого в лучших интересах клиентки. Мы вместе пришли к тому, что создание таких треугольников в отношениях с людьми — неотъемлемый элемент ее паттерна поведения. Не знаю, насколько это соответствовало действительности, но к тому моменту я уже слишком запутался и решил последовать данному мне совету. Клиентка и ее новый терапевт не обрадовались моему решению самоустраниться. Более того, впоследствии выяснилось, что мой коллега опубликовал об этом случае статью, в которой без купюр обозвал меня подлецом! Помните, я говорил, что в этой ситуации мне до сих пор не дают покоя две вещи? Это вторая. К счастью, оба моих супервизора проявили в то время исключительное понимание и такт, делая все, чтобы максимально поддержать меня и клиентку. Меня откровенно разочаровал автор статьи. У меня возникло неприятное ощущение, что этот человек так охотно ухватился за случай девушки с единственной целью превознести себя на моем фоне и показать всем, как ему пришлось исправлять за мной «халтуру». Честно говоря, было обидно. После этого происшествия мои в прошлом неплохие отношения с ним бесповоротно испортились”, — вспоминал Скотт Миллер.

Мы не удержались и признались Скотту, что поражены его мужеством. Наш собеседник вызвался честно рассказать историю своей терапевтической катастрофы, а в итоге мы услышали повесть о его смелости и стойкости. Нам стало любопытно, что помогло ему справиться с этой ситуацией и при этом не уйти в себя, продолжать открыто говорить о собственных неудачах, несмотря на то что в прошлом он так больно обжегся, однажды обнажив перед окружающими свою уязвимость.

“Думаю, главным положительным итогом для меня стало то, что девушка так и не попыталась мне мстить. Отчасти это восстановило мою веру в то, что каждый клиент сам пишет свою историю, а мне отводится скромная роль участливого наблюдателя. По сути, я отделался легким испугом, так что нельзя утверждать, что это происшествие пошатнуло мои представления о людях. Несмотря на случившееся, я по-прежнему верил, что все произошло не нарочно и сама клиентка не рассчитывала на подобное развитие ситуации. Она хотела, чтобы ей стало лучше, хотела избавиться от мучительных воспоминаний о прошлом, а я от чистого сердца хотел ей помочь. Кстати, впоследствии выяснилось, что я не ошибался. Спустя несколько нет мы обменялись с ней несколькими электронными письмами и один раз поговорили по телефону. Мое первоначальное представление об этом человеке оказалось правильным. Просто так вышло, что я был не в силах ей помочь и, к сожалению, осознал это слишком поздно”, — резюмировал Миллер.

Так что в таком случае посоветует напоследок нашим читателям Скотт Миллер? Как, по его мнению, другим психотерапевтам следует относится к собственным подтвержденным неудачам и “неуспехам”?

“Во-первых, нужно научиться отличать одно от другого. Слишком часто наши коллеги пытаются искать причины своих успехов и неудач там, где на самом деле нет ничего, кроме статистической погрешности и воли случая. Как вы думаете, почему у нас насчитывается более 400 разных моделей психотерапии? Да потому что, кто бы какую теорию ни создал, рано или поздно случайные обстоятельства сложатся таким образом, что однажды она сработает”.

Глава 20 Пелена перед глазами Майкл Ф. Хойт