Терапевтическая катастрофа. Мастера психотерапии рассказывают о самых провальных случаях в своей карьере

Вайолет призналась, что в прошлом никогда не обсуждала ни с кем эту историю, потому что, с одной стороны, ей было по-прежнему больно вспоминать о случившемся, а, с другой, она до сих пор так и не поняла, где же тогда оступилась. “Я уже не раз замечала за собой эту склонность. Иногда меня так сильно подмывает вступиться за ребенка, что я напрочь забываю о том, чтобы выслушать родителей и отдать дань уважения их эмоциям и переживаниям. Мальчик рос в семье без отца, у него не было никого, кроме матери, которой приходилось вкалывать на нескольких работах, чтобы прокормить ребенка. К тому же ей постоянно звонили из школы с жалобами, и она ужасно злилась на сына за его поведение. На нее разом навалилось столько всего, что бедная женщина была просто измучена. В итоге она додумалась привести мальчика к психотерапевту, что с ее стороны уже было огромной заслугой, а я опростоволосилась и совершенно не учла ее фактор. А ведь, работая с детьми, всегда нужно уделять изрядную долю внимания родителям”.

Когда мы спросили у Вайолет, что именно она сделала бы по-другому, как поступила бы в этой ситуации, если бы могла все переиграть, она задумчиво замолчала. Пожалуй, самым неприятным во всей этой истории было именно то, что она так и не нашла ответа на этот вопрос. Всем нам хоть раз, да попадались клиенты, когда, независимо от результата терапии, мы так и не поняли, что происходило в душе у человека, когда он сидел в кресле напротив. Кому-то из таких людей мы действительно помогли, однако понятия не имеем, как нам удалось это сделать и что именно оказало на них благотворный эффект; кому-то так и не смогли помочь, и нам до сих пор невдомек, где мы допустили ошибку. Мы не понимаем, что из сказанного и сделанного нами имело роковое значение и определило итог терапии. Конечно, мы можем придумать миллион недоказуемых теорий, гипотез и объяснений, но этот вопрос так и останется без ответа.

“Если бы я могла вернуться в тот день, — задумчиво протянула Вайолет, — пожалуй, я бы постаралась уделить больше внимания матери, дала бы ей понять, что ее здесь ценят и уважают. Я бы попыталась проявить больше сочувствия и понимания к тем жизненным обстоятельствам, в которых она очутилась. Поверьте, когда психотерапевт критикует родителей или вступает с ними в конфликт, это никогда не идет на пользу ребенку. Да, иногда некоторые родители оказываются не готовы прислушаться к нашим словам, и что с того? Мне кажется, моей главной ошибкой было невольно создать у матери ощущение, что я ее осуждаю”.

ВЫУЧЕННЫЕ УРОКИ

Мы спросили у Вайолет Оклендер о том, какие главные выводы она сделала по итогам этих двух ситуаций. Какие уроки ей удалось извлечь? Вайолет решила снова вернуться к первой истории о мальчике, испугавшемся своих эмоций. “Нельзя было позволять первым успехам настолько вскружить мне голову. Я слишком сосредоточилась на собственных действиях и совершенно упустила из виду реакцию ребенка. Я прекрасно знаю, что детям намного сложнее выражать свои чувства, чем взрослым, особенно если их в одночасье переполняют противоречивые сложные эмоции. Да, в этом смысле дети куда более уязвимы, ведь их эго еще не до конца сформировалось, им пока не достает автономности для того, чтобы самостоятельно справиться со всеми чувствами. Таким образом, детям часто приходится идти на крайние меры и спасаться от внезапно нахлынувших эмоций посредством полного разрыва контакта. Ребенок закрывается в себе и просто отказывается дальше ходить к психологу. Мне нужно было принять во внимание прошлое мальчика и не перегибать палку. Это был очень ценный урок, который я буквально зарубила себе на носу. С тех пор в работе с такими детьми я всегда применяю совершенно иные подходы”.

Оба примера неудачной психотерапии, рассказанные Вайолет Оклендер, объединяла одна общая черта: и в том, и в другом случае она проделала неплохую работу с клиентами, однако не учла немаловажный фактор родителей, и ситуация вышла из-под контроля. Да, ей удалось выстроить хорошие доверительные отношения с детьми, но без поддержки со стороны родителей психотерапия была обречена на провал.

“Родители часто забирают детей из терапии слишком рано, когда нужное время еще не пришло”, — со вздохом сказала Вайолет, словно прокручивая в голове воспоминания обо всех ситуациях, когда ее старания оказались напрасными по воле родителей, на решение которых она так и не смогла повлиять. “Мы делаем лучшее, на что способны. Но как быть, если родители говорят, что их ребенок больше не нуждается в наших услугах? Здесь мы совершенно бессильны. Хотя бессильны ли? Кто знает, возможно, все намного сложнее”, — задумчиво добавила она.

ИСКУССТВО ПРОЩЕНИЯ