Терапия

В жизни Джейса произошло травмирующее событие, которое заставило его повзрослеть намного быстрее, чем других людей нашего возраста. Ему пришлось иметь дело с трагедией, которую множество людей даже представить не могут. Из-за этого мои проблемы становятся маленькими, незначительными. Ладно, моя мама пьет, а папа ведет себя так, будто меня вообще не существует, но я никогда не сталкивалась с тем, с чем пришлось столкнуться Джейсу.

Это заставляет меня быть не в ладу с моими эмоциями и ежедневными приступами депрессии и нервозности. Мое настроение все время меняется — от отчаянности до одобрения и любви. Эти чувства такие чрезмерные, такие сильные, что ощущение, будто я постоянно движусь на автопилоте, по крайней мере, половину времени без какого-либо контроля над этими эмоциями. В остальное время я захлопываюсь и нахожусь в оцепенении.

Вот именно поэтому я себя режу. Я контролирую эту боль. Она принадлежит мне. Я могу начать и прекратить это тогда, когда сама захочу. Ежедневные мысли, кружащиеся в моей голове, похожи на плохое, никогда не прекращающееся шоу. Оно проигрывается изо дня в день. Это постоянное противоборство, которому у меня нет никакого объяснения. Это выводит меня из равновесия больше всего — я действительно сомневаюсь, что то, что у меня все время отсутствующие родители, может привести к такой глубокой боли. Хотя кто знает? Я не психиатр или кто-то вроде этого. Может быть, я сама в нем нуждаюсь, хотя мысль о том, чтобы показать кому-нибудь мою самую глубокую и темную часть, ужасно пугает меня.

— Я очень сожалею о том, что случилось с твоей сестрой и семьей, но ты не можешь во всем винить себя.

Я пытаюсь остаться спокойной и в то же время борюсь со своими слезами.

— Ты не был тем, кто преследовал ее тогда. Не ты это делал, а те дети.

Я пытаюсь хоть немного облегчить его вину, хотя почти уверена, что сказать это намного легче, чем сделать. Я чувствую потребность в том, чтобы сказать ему хоть что-нибудь. Он должен понять, что он не делал ничего плохого. Я знаю, что мои слова, возможно, дадут ему немного успокоения, но также мне хочется, чтобы он знал, что я рядом.

— Я знаю. Я провел часы на терапии, чтобы научиться говорить: «Это не моя вина». Это ужасно трудно не чувствовать себя так, потому что я знаю, если бы я пришел вовремя, она бы сейчас была с нами.

— Ты не мог знать это. Ты не можешь повесить эту ответственность на себя. Ты тоже был ребенком. Это была ужасная трагедия, но она не была твоей виной, — говорю я твердо, потому что хочу, чтобы он понял это.

Он тяжело выдыхает и снова пробегает пальцами сквозь свои волосы. Я заметила, он очень часто так делает, и мне интересно, это просто его непроизвольная привычка или нет.

— Давай убираться отсюда. Я только хотел, чтобы ты увидела эту часть меня, потому что никогда не хотел, чтобы ты думала, будто я один из них. Я понимаю, что почти поцеловал тебя, но клянусь, я не пытаюсь использовать тебя и не участвую ни в каком плане против тебя, как, например, Харрисон.

Он смотрит на меня с грустными глазами.

— Я знал, они что-то задумали, когда изменили свои планы на вечер. Уверен, они не хотели, чтобы я был с ними, потому что понимали, что я никогда бы не позволил случиться нечто подобному. И я снова опоздал и не успел спасти от причинения боли.

Сожаление распространяется по его лицу, и он выглядит очень расстроенным.

— То, что они сделали с тобой, это уже слишком. Я сказал Элизабет, что все кончено, и если она решит отомстить, то я пойду к ее родителям и расскажу им, что она сделала с тобой. Я серьезно.

Я не имею ни малейшего понятия, что сказать. Он смотрит на меня с серьезным выражением лица и говорит:

— Ты должна сказать мне, если она сделает или скажет что-нибудь тебе. Я чувствую отвращение к себе из-за того, что потратил на нее целый год своей жизни. Я знал, что она была злобной сукой, но та ночь показала мне, что она намного хуже. За пределами школы она другая, и ей никогда не приходилось сталкиваться с ненавистью окружающего мира, поэтому я всегда давал ей поблажку. Но, несмотря на это, ее поступок непростителен. Я не могу закрыть глаза на это дерьмо.

Вау.

Этими словами он ответил на все мои вопросы.

Я одновременно и счастлива и расстроена, потому что сейчас он чувствует вину из-за того, что случилось со мной, когда на самом деле, это моя вина. Именно я вышла из машины к Харрисону той ночью, и тем самым позволила им сделать то, что они хотели. Я была глупой идиоткой. Это не его вина, не имеет значения, в какое время он появился. Тот факт, что он заботился обо мне тогда — это все, что имеет для меня значения.

— Хорошо. Спасибо, что привез меня сюда, что поделился болезненной частью твоего прошлого. Я обещаю, что буду хранить все секреты, — говорю я.

Мы идем бок обок к его грузовику, и он снова открывает для меня пассажирскую дверь как джентльмен. После того как он запрыгивает в машину, мы выезжаем с кладбища и едем обратно к его дому. Мы сидим в давящей тишине на протяжении всего пути. Он начинает говорить, только когда мы доезжаем до дома.