Терапия Ошо. 21 рассказ от известных целителей о том, как просветленный мистик вдохновил их работу

Поэтому я прошу людей действительно не торопиться, подобно инженеру на строительной площадке, начиная с основ, когда они должны воспринять лицо, которое видят в зеркале, посредством прикосновения.

Мне нередко приходится говорить: «Сотрите глаза. Еще не пришло наше время их рисовать. Теперь коснитесь своего лица снова, с закрытыми глазами, – да, этой верхней части головы от макушки вниз к глазам… ощутите, насколько она велика…»

Так мы создаем автопортрет. Приходит время, когда мы можем сказать «да» нашей внутренней сущности, отраженной в зеркале, внутреннему Будде. За чертами отца и матери, за всеми суждениями, мы видим свою истинную сущность, смотрящую на нас из зеркала.

Наступает момент, когда я говорю: «Посмотрите в глаза. Посмотрите, как сильно они сияют. Не упускайте эту возможность. Примите эту энергию. Примите себя через зеркало».

Теперь участники начинают понимать, что это не просто занятие по рисованию автопортрета. Это долгий, глубокий взгляд внутрь.

Это встреча с самим собой на уровне души. Это акт создания самого себя.

Тьма и свет

Темнота – это страшно. Когда она нас окружает, мы впадаем в панику. Мы хотим быстро что-то изменить. Мы хотим вырваться из нее и двинуться к свету. Таким образом, одна из моих важнейших задач – помочь людям привыкнуть к темноте и заставить их почувствовать, что «тьма – это мой дом».

В Пуне я веду людей вниз в подземные терапевтические комнаты курорта, где можно воссоздать атмосферу полной темноты. Для большинства это очень необычный опыт. Редко, если вообще когда-либо, мы выбираем оказаться в полной темноте.

Я подробно написала об этом в своей книге «Пробуждение искусства», но это стоит того, чтобы описать снова, так как это основной процесс личной трансформации.

Каждый участник встает около мягких стен помещения. Когда свет выключается, я приглашаю их повернуться лицом к стене и бороться против тьмы, с силой толкая стену, одновременно вспоминая сложные ситуации из своей жизни, те, в которых они чувствовали себя в ловушке.

Это символично, но очень эффективно. В атмосфере темноты нам проще соединиться с подавляющим ощущением безнадежности: борьбой за достижение того, что, по нашему мнению, сделает нас счастливыми, и борьбой за избавление от того, что, как мы думаем, делает нас несчастными; этот внутренний конфликт продолжается уже долгое, долгое время в жизни каждого человека.

Есть еще один уровень. Тьма ассоциируется со смертью. Это всепроникающее пространство черноты, небытия, обладает чувством завершенности. Оно похоже на конец всего, конец нашей истории. Темнота – это смерть. Кажется, что нет никакого выхода, нет дна, невозможно сделать дальнейший шаг в каком-либо направлении. С точки зрения цвета мы также достигли конца – не существует ничего темнее черного. Я призываю людей продолжать толкать стену, по крайней мере, пятнадцать минут, для того чтобы создать возможность резкого перехода в гештальт.

Как только они заканчивают борьбу и расслабляются в объятиях тьмы, я зачитываю цитату из Ошо, в которой объясняется, что тьма является отсутствием света. В некотором роде она уходит гораздо глубже, чем свет, так как свет приходит и уходит; он обладает качеством переходного процесса. Даже наше Солнце однажды выгорит, потускнеет, а затем погаснет. Ошо указывает на то, что темнота является вечным качеством существования, универсальным принципом, ни отрицательным, ни положительным. И она есть всегда. Мы происходим из этой темноты. В эту темноту мы вернемся.

Я не поощряю эмоциональную реакцию на этот опыт, поскольку соединение с темнотой становится глубже в тишине, но иногда это происходит само по себе. Например, однажды, во время этой части упражнения, молодая итальянская женщина начала плакать. Когда я спросила ее, что происходит, она ответила: «Я никогда не использовала черный цвет в своей жизни. Я изучала искусство в течение двенадцати лет и никогда не использовала черный, потому что он слишком интенсивный. Теперь я понимаю, что избегала этого цвета, потому что он напоминает мне о смерти».

Все эти отношения отражаются в живописи. Когда я вижу, что люди даже крышку не сняли с этого черного горшка, я знаю, что они избегают скрытых в себе качеств. Так что следующий шаг заключается в том, чтобы сесть с чистым листом бумаги и начать рисовать на нем, используя только черный цвет.

Через несколько минут, пока они поглощены этой работой, я вдруг выключаю свет. «Держите глаза открытыми и продолжайте водить кистью по бумаге», – говорю я им.

Есть нечто волшебное в рисовании вслепую, действительно вслепую. Я могу гарантировать, что никто в этой группе не делал такого прежде. Ваши глаза открыты, ваша рука движется, рисование происходит… хотя все, что вы можете видеть, – это темнота, абсолютная темнота. В такой ситуации вы беспомощны, а также невинны, так как ни у одного из ваших нормальных механизмов контроля нет возможности функционировать.