Терапия поведением

13. Покрасс М.Л. Современные вопросы ранней психодиагностики и психотерапии нейроциркуляторной дистонии. В кн.: Психодиагностика и психотерапия в терапевтическом и гематологическом стационаре. Сборник научных трудов под ред. В.А. Германова, Куйбышевский мед. ин-т, Куйбышев, 1988.

14. Покрасс М.Л. «Социально-психологические проблемы заикающегося и логопеда». В кн.: Использование комплексной системы устойчивой нормализации речи заикающихся». Материалы конференции, проходившей в Куйбышеве 19-20 июня 1990 г. Куйбышевский пед. ин-т, Куйбышев, 1990.

15. Покрасс М.Л. «Методика психотерапевтической работы с подростками с творческой направленностью». В сб.»Учебно-методические материалы по курсу «Развитие творческих способностей». Куйбышев, 1990.

16. Покрасс М.Л. Залог возможности существования. /Четвертая категория психологии./ - Самара: Издательский Дом «Бахрах», 1997, 456 с.

17. Тополянский В.Д., Струковский М.В. Психосоматические расстройства. - М.: Медицина, 1986.

ИМИТАЦИЯ ВОСПИТЫВАНИЯ [136] О психологическом возрасте, нравственном чувстве, о времени и тревоге

УДИВИТЕЛЬНАЯ СИТУАЦИЯ

Я слушал первых выступающих и думал, что мы с вами, может быть и, не замечая того, живем в парадоксально счастливой, уникальной ситуации.

Когда в 1958 году я впервые увидел юношу и девушку, идущих по Куйбышеву обнявшись, они казались беззащитными, как инопланетяне. Свершалось что-то невероятное, по предвкушению замечательное и... опасное! А ведь два человека просто шли, как хотели, вдвоем.

Когда я пришел в школу с едва начинающей расти бородой и директор /я его уважал и очень ему доверял/ походя, обидным тоном, приказал мне «привести себя в порядок», а я, «став на защиту свободы личности десятиклассника», перестал бриться, я верил, что мой протест ему - учителю, несомненно, понятен, и... получил четверку (!) по поведению[137] и выговор по комсомольской линии. Это, как теперь двойка. В выпускном-то, классе! Конфликт «из-за бороды» мог сломать жизнь. Чтобы не получить «волчьего билета», я перешел в другую школу и выиграл все областные олимпиады.

Когда в 1962 году на открытии «Городского молодежного клуба» две девушки и шестеро юношей, сменяя друг друга, впервые героически вытанцовывали чарльстон, я как один из устроителей вечера едва поспевал доверительно успокаивать администрацию клуба «Дзержинского», что «за все, что здесь происходит, и за эти танцы, за все несет ответственность... горком комсомола!»

Похоже, я уже давно живу....

Когда в институте на лекции по политэкономии всех, как это тогда делалось, перегоняли с последнего ряда на передний, а я отказался, возразив, что, чтобы лечить людей, мне надо себя уважать, то получил выговор с предупреждением об исключении из института.

А теперь здесь в совсем будничных научных докладах всерьез говорят о достоинстве ребенка, о мотивах отца и матери, об обстоятельствах педагога...

Время счастливо и парадоксально и тем, что все смешалось. Мы сами выбираем нравственные основания, которые определят нашу жизнь и жизнь следующих поколений.

Что сбережем, что изменим?!..

ВОРОНА НЕ Я!

Машке было восемь. Она уже выздоравливала, но была еще в постели и учила басню И. Крылова «Ворона и лисица».

Мне не понравилось, что она с такой легкостью рассказывает о глупости вороны, и я вмешался.

- Дочь, ну какой смысл говорить о чужой глупости?! Ни тебе проку, ни другому. Стыдно лезть в чужие дела, людей обижать. Да и свой сыр так можно проворонить. Ворона -всегда я. А ты читаешь басню, значит - ты. Вот и читай про себя. Вороне - тебе сыр достался, а ты - ворона ни о лисе, ни о себе не заботилась и сама себя одурачила. Попробуй так рассказывать...

Машка укрылась одеялом и хохочет. Да все пуще. Я хочу стащить одеяло - не дается. Силой открыл. А она не хохочет, а рыдает!

- Детынька, ты что?

- Я не ворона! Я - Маша. Ворона там, там! - она тыкала рукой за окно. - Я - Маша! Маша - я, Маша!.. - все не успокаивалась.

- Доченька. Сказать, что ворона там - легко! Это каждый дурак может. Самое трудное: спросить, а не я ли - ворона? Это больно, горько, но человек начинается, когда научается сказать себе: «Ворона - я!». Всегда - я, и только - я. В ином просто нет смысла.

Машку было жаль, и может быть, я вслух разговаривал сам с собой, но дочь перестала плакать, и сама попробовала читать о вороне как о себе.

«В чужом глазу соломинку»... Труднее исследовать свои ошибки и говорить о них. Это трудно ребенку. Это трудно родителю. Трудно воспитателю, учителю, психотерапевту. Всем легче рассказывать басню про другого. Легче учить, чем учиться!

В разговоре о жестокости по отношению к детям велик соблазн впасть в констатации чужих огрехов, в обличитель-ство и давание рекомендаций, которые некому выполнять, потому, что никто не собирается изобличать в жестокости себя. Жестоки же не мы, а они!

Все мы слышали умиленные речи о том, что дети - «цветы жизни», что все - для детей, все - во имя детей.