Окончательно разочарованный (в дружбе, в любви, в мужчинах и в женщинах, в людях вообще), гордый своей обидой, как Чайльд-Гарольд, или «убив на поединке друга»[155]
, подросток прячется в свое исключительнейшее одиночество.«Каждый умирает в одиночку!..» - объявляет подросток в этом возрасте.
З.Как он заботится о себе сам?
В плане самообслуживания подросток теперь умеет практически все, что и взрослый. Взрослым себе и кажется.
Отказавшись теперь и от группы, он сам собой, тем не менее, привычно не озабочен и не занят.
Чрезвычайное одиночество!
К себе относится двойственно:
- пытаясь утвердиться в своей исключительности («не такой, как все»),
- втайне мучается ощущением собственной ничтожности, «мушиной пошлости».
Разочарованный в старших, в группе, подросток разочаровывается теперь во всех знакомых ему в догматах.
В догматах, но не в догматическом подходе
Он остается догматиком без путеводных догм.
Начинается страстный поиск оснований для собственной нравственности. Но по-прежнему подросток не замечает, что в своих решениях опирается все на ту же, не им выработанную догматику. В стремлении утвердить свою самостоятельность он выражает свою инициативу тем, что догмам, в которых рос, как правило, противопоставляет противоположные, или просто очень далекие от родительских, от родных - чужие, но тоже не им открытые. Белому - черное, и тому и другому - «трансцендентное».
Отыскиваются «новые» экзотические философии, «новые» религии. Настойчиво ищутся ответы на вопросы о смысле жизни.
Правда, многие нередко наслаждают себя мазохистским ощущением бессмысленности существования. Ищут ответы, погружаясь в мистику.
Подросток разочарован во всем, как Чацкий.
«Никто меня не понимает!»
Неудовлетворенность тотальная!
Незнание других и себя. Я - не такой «как все». За себя принимаются идеи.
Это период незнакомства с реальностью. Она еще непосильна для понимания подростка и для освоения ее. Это пора защитного презрения к реальности.
В случаях, когда подросток выбирает развитие - это период, бурно готовящий открытие мира и становление личности.
В мире идей он тогда ставит и пытается решать самые трудные нравственные проблемы.
Сознательно утверждая свою инициативу, свою ответственность подросток впервые открывает, что в своих нравственных поисках больше не в состоянии удовлетвориться ни чем готовым...
В случае задержки нравственно-психологического развития в этом возрасте происходит то, что только что описано. Человек остается воплощением отвергающего любую реальность и его самого стереотипа «Дух - выше!»[156]
.Ему трудно терпеть себя, трудно терпеть других. Он ладит мир под случайно приглянувшуюся ему догму. Он труден себе и всем.
Остановившийся в этом психологическом возрасте взрослый наслаждается своим одиночеством, мучает им себя и других.
В браке это - жена, уничтожающая мужа своей вечной неудовлетворенностью, или муж, снисходительно возвышающийся покровительственным отношением к женщине.
Движимый тайным ощущением кругом несостоятельности такой взрослый самоутверждается, доказывая всем, что «и Вы его не поняли, и Вы разочаровали», «и для Вас я слишком сложен»!
«Непонятостью» демонстрирует он для самого себя свою уникальность.
Своей мукой укоряет всех. Так и живет «воплощенной укоризной»[157]
всем - мужу, жене, сыну, дочери, обществу, миру. «Мир божий - не приемлю!»[158] или попросту «Пойду, вырву себе глаз, пусть у моей тещи зять будет кривой!». Вспомните пушкинского Германа из «Пиковой дамы», Базарова у И.С. Тургенева, социалистов у Н.С. Лескова, «Бесов» у Ф.М. Достоевского.«Мы все глядим в Наполеоны,
Двуногих тварей миллионы,
Для нас орудие одно,
Нам чувство дико и смешно».
(A.C. Пушкин «Евгений Онегин»),
Томас Манн в «Докторе Фаустусе» говорит об этом, что «в юности мы не любим природы, правды, реальности». Чувство, не разыгранное по заведенному сценарию, не рожденное фантазией, готовой схемой, реальное чувство, отражающее подлинные наши нужды пугает своей непредсказуемостью, новизной, непонятностью. Оно «смешно», потому, что «дико», - обескураживает нас.
Комплекс различия[159]
в этом возрасте особенно остро переживается. Мы застряли перед открытием мира и себя на Грани, которую, страшно переступить.Не понимая других, мы не понимаем и себя. Вот и просим: «Дай мне то, что я у тебя не возьму»!
Если разочаровавшиеся в мире и друг в друге два подростка, спрессованные одиночеством, не могут, тем не менее, друг друга оставить...
Если у подростка не хватает сил отвернуться от идеалу не соответствующего, «не достойного» интереса, разочаровавшего его мира...
Если «не хватает воли» отказать себе во всем, к чему он всеми фибрами невольно привязан, то он совершает свою первую непоследовательность, первое преступление перед любой своей догматикой —совершает первое свое «грехопадение» - он остается жив!