Тереза Батиста, уставшая воевать

Она согласилась, самое большое успокоение — это иметь надежду: ах, ребёнок, её ребёнок и доктора! Эмилиано приехал тут же вскоре, приехал к обеденному часу, он так соскучился по Терезе, что поспешил не к столу, а в постель.

— Я голоден, Тереза, голоден, моя Тереза.

Но Тереза испытывала беспокойство, такой он её никогда не видел: она была и странно весела, и озабочена. Спустя время, положив руку на живот Терезы, доктор спросил:

— Ты хочешь мне что-то сказать?

— Да, я не знаю, как это случилось, но я забеременела… Я так рада, я думала, что никогда не буду иметь ребёнка. Это хорошо…

Лицо доктора стало сумрачным, рука на животе Терезы тяжёлой, а светлые глаза — стальными и холодными. Секунды длившееся молчание показалось Терезе вечностью, сердце перестало биться.

— Ты должна сделать аборт, дорогая. — Он говорил, стараясь быть мягким, чтобы не обидеть, но был непреклонен. — Я не хочу ребёнка на улице и уже тебе объяснял это, ты помнишь? Я совсем не для этого тебя привёз сюда.

Тереза не ждала иного ответа, но оттого он не стал менее жестоким. Загоревшийся было свет потух в ней. Она собрала все силы.

— Я помню и нахожу, что сеньор прав. Я уже сказала врачу Амарилио, что хочу сделать аборт любым способом, но он посоветовал мне подождать вашего приезда. Я решилась и готова это сделать.

Эти твёрдость и непреклонность в голосе Терезы, даже враждебность смутили доктора.

— Решила, что не хочешь моего ребёнка?

Тереза посмотрела на него с удивлением, почему он это спрашивает, если сам именно этого хочет и даже говорил с ней о том, когда привёз её в Эстансию, говорил, что не хочет ребёнка на улице, что рожать ребёнка — это дело супруги, а любовница — для удовольствия, любовница — для развлечения. Или он не заметил, что у неё, когда она объявляла ему о своей решимости, тряслись губы? Он читает её мысли, но не знает, как она хочет этого ребёнка, сколько ей стоит её мужество?

— Не спрашивайте меня об этом, вы хорошо знаете правду. Я сделаю аборт, потому что не хочу, чтобы мой ребёнок испытал то, что пришлось испытать мне. Если бы всё было по-другому, я бы оставила, да, даже пойдя против воли сеньора.

Тереза снимает руку доктора со своего живота, встаёт с постели и идёт в ванную комнату. Эмилиано поднимается и успевает схватить Терезу за руку. Голые, они стоят друг против друга. Доктор садится в кресло, в котором обычно сидит, когда читает Терезе книги, она на его коленях.

— Прости меня, Тереза, но по-другому быть не может. Я знаю, как это трудно, но ничего не могу сделать, у меня свой взгляд на эти вещи, и я тебя предупреждал. Я никогда тебя не обманывал. Мне тоже тяжело, но этого не должно быть.

— Я же знала это. Это врач Амарилио мог подумать, что доктор захочет оставить, и я, дура…

Собака, побитая своим хозяином, голос её глохнет от боли, Тереза сидит на коленях доктора, она его любовница, а у любовницы нет прав иметь ребёнка. Доктор чувствует бесконечную печаль Терезы, её безутешность.

— Я знаю, что ты испытываешь, Тереза, но, к несчастью, по-другому быть не может, я не хочу и не буду иметь ребёнка на улице. Я не дам ему своего имени. Ты, без сомнения, спрашиваешь себя: неужели я не хочу иметь моего и твоего ребёнка? Нет, Тереза, не хочу. Хочу иметь только тебя, тебя одну, и никого больше. Я не люблю лгать даже для того, чтобы тебя утешить.

Он передохнул, точно собирался сказать что-то очень весомое.

— Послушай, Тереза, и решай, как сочтёшь нужным. Я тебя так люблю, что готов разрешить тебе родить ребёнка, если ты того желаешь, и содержать его до тех пор, пока я живу, но я не признаю его своим, не дам ему своего имени, и с его появлением наша с тобой совместная жизнь кончится. Я хочу иметь только тебя, тебя одну, Тереза, и никого больше — ни детей, никого. Но видеть тебя раздосадованной, печальной, раненной в сердце, и чтобы всё то, что было хорошим, стало плохим, не хочу. Так что выбирай, Тереза, между мной и ребёнком. Нуждаться ты не будешь ни в чём, я тебе обещаю, но мы с тобой расстанемся.

Тереза не колеблется. Она обнимает за шею доктора, подставляя ему губы: ему она обязана хорошей жизнью и вкусом к этой жизни.

— Для меня сеньор превыше всего и всех. Вечером пришёл Амарилио и переговорил с Эмилиано наедине. Потом они пошли к Терезе в сад, и врач назначил операцию на следующее утро, здесь, в доме. Выходит, моральные устои врача Амарилио не устояли перед категоричностью доктора Эмилиано? Ни врач, ни Тереза, как видно, не могут иметь свою точку зрения на эти вещи, своё твёрдое мнение перед хозяином жизни и смерти, который приказывает.

— Спи спокойно, Тереза, операция несложная, пустяковая.