Тереза Батиста, уставшая воевать

Ризничий переводит глаза с Терезы на падре Винисиуса. А может, падре? Да и падре он, Клеренсио, никогда не уличил в обмане, в неверно сделанном шаге. Вот что касается падре Фрейтаса, то здесь совсем другое дело: в его доме — крестница, привлекательная женщина, да и на улице сколько угодно. Хорошая возможность для ризничего погреть руки, поставляя бесстыдниц. Падре Винисиус молод и подтянут, у него хорошая речь, со святошами он терпелив, но сплетен их не любит. Однако вся добродетель и надменность не мешают падре посещать этот дом — вертеп прелюбодеяния, жилище греха, здесь он до отвала ест и пьёт, ублажая свой живот. Только ли живот? Может быть. В этом мире чего-чего только не бывает, встречаются и падре-девственники. И всё же Клеренсио удивлён не будет, если вдруг окажется, что падре Винисиус и Тереза грешили. Падре и девица вполне хороши для ада, и кому это лучше знать, как не распутному ризничему…

Тереза сидела на стуле, погружённая в свои мысли. Клеренсио ещё раз бросает на неё взгляд: лакомый кусочек, если бы ему удалось её… Ах! Вот это был бы подарок судьбы. Но не в эту ночь, когда она полна смертью. Ризничий вздрагивает: грязная девка. Ризничий и падре выходят. Клеренсио идёт к Нине и Лулу, чтобы поболтать, падре — чтобы встретить родственников усопшего.

За потоками дождя начинается рассвет. Но в спальне ещё ночь; горят четыре свечи, пламя низкое и колеблющееся; здесь Тереза и доктор.

23

Потом они стали появляться на улице вместе. Вначале это были утренние прогулки на реку — любимое удовольствие доктора. С тех пор как он поселил любовницу в Эстансии, он регулярно купался у водопада Кашоэйра-до-Оуро на реке Пиауитинге. Один или в обществе Жоана Нассименто Фильо он шёл рано утром на реку.

— Купание — залог здоровья, сеу Жоан.

По возвращении из первой поездки доктора в столицу после сделанного Терезой аборта он привёз ей много всяких подарков, среди которых был купальный костюм.

— Это чтобы мы могли ходить купаться вдвоём.

— Ходить купаться? Вдвоём?

— Да, Сладкий Мёд, вдвоём.

Тереза надевала под платье купальный костюм, доктор — плавки, они пересекали Эстансию и шли по направлению к реке. Несмотря на ранний час, прачки уже били бельё о прибрежные камни, жуя табак. Тереза и доктор принимали естественный душ водопада Кашоэйра-до-Оуро. Место здесь было великолепное: сбегая по камням под тенью огромных деревьев, река разливалась, образовывая заводь кристально чистой воды. Туда они отправлялись, обходя разложенное на камнях прачками бельё.

Здесь в самом глубоком месте вода доходила доктору до плеч. Вытянув руки, он поддерживал Терезу на поверхности, обучая её держаться на воде. Водовороты, игры в воде, смех, поцелуи, которыми они обменивались в воде, он обнимал её за талию, ловил выскальзывающую из его рук грудь Терезы, походившую на выскальзывавшую рыбку. То была прелюдия любви, разжигавшая желание, которое, вернувшись домой, завершалось в постели. Ах, эти утра в Эстансии! Их никогда больше не будет.

Поначалу Эмилиано и Тереза возбуждали всеобщее любопытство, в окнах торчали головы старых дев, сожалевших о переменах в поведении доктора, который раньше вёл себя осторожно и вызывал уважение, а теперь вдруг утратил всякий стыд и стал потакать капризам молодой девушки. А той ведь ничего не надо, как показаться на людях с богатым любовником, обнимая его у всех на глазах и выказывая тем самым неуважение ко всем семьям. И какая мерзость: он почти голый, не хватает ещё, чтобы на виду у прачек они занимались любовью. Нет, не на виду у прачек, нет, им это не удалось увидеть, но несколько раз Тереза, когда никого нигде не было, сидела верхом на докторе и, умирая от удовольствия, боялась, что кто-нибудь появится. И хотя это было, ханжи и сплетницы даже не могли себе представить, что каждый раз перед тем, как идти на реку, Тереза задумывалась о последствиях.

— Вместе? Сплетницы будут судачить, вмешиваться в вашу жизнь.

— Пусть судачат, Сладкий Мёд. — Он брал её за руки и говорил: — Да уже прошло то время…