Теряя Лею

– Хочешь, провожу тебя до двери? – спросил Люк, заметив мой страх.

Я помотала головой. Мой дом был запретной территорией. Я никогда никого не приглашала внутрь. За все годы нашей дружбы с Эмбер она ни разу не была у меня дома. И дело было не только во мне. У нас вообще не бывало гостей. Мы были разбитой семьей, которая так и не склеилась обратно. Просто и ясно.

– Все нормально. Я в порядке, – соврала я, заставляя себя вылезти из машины.

Ощущение было такое, что мне вот-вот сорвет крышу. Проблема заключалась в том, что я не могла решить, какой сценарий предпочтительнее: за мной охотится некое реально существующее теневое чудище или это игры моего разума, потому что у меня либо нервный срыв, либо опухоль мозга или что-то в этом роде. В любом случае я чувствовала, что я в заднице.

Люк подождал, пока я открою входную дверь, и только тогда отъехал. Я помахала ему через плечо и зашла внутрь. Внизу было темно. Бросив ключи на столик в прихожей, я пошла наверх, параллельно вслушиваясь в приглушенные голоса родителей, доносящиеся из их комнаты. Я притормозила, уставившись на свет, струившийся из-под двери. Подумала, не забраться ли маме на колени, как я проделывала в детстве, когда мне снился кошмар. Мне хотелось прижаться к папе, чтобы он обнял меня и заверил, что эти чудовища не настоящие, что они не прячутся у меня под кроватью или в темных углах. Милая фантазия, но папа перестал прогонять чудищ десять лет назад. Все изменилось в тот день, когда пропала Лея.

– Я дома, – побарабанила я пальцами по двери и двинулась дальше.

Если бы они хотели что-нибудь узнать обо мне, могли бы спросить. Меня уже тошнило от попыток заставить их быть родителями. Я сбавила шаг у двери Джейкоба. Когда он придет домой, я смогу наконец исповедоваться ему во всем. Даже если он мне не поверит, то хотя бы выслушает. В какой-то момент Джейкоб принял на себя роль родителя. Потерять сестру-близнеца было достаточно тяжело, но без утешения от мамы и папы это было невыносимо. Не будь Джейкоба, честно, я бы ни за что не справилась. Одиночество поглотило бы меня целиком.

6. Лея

Пот стекал по моей шее за воротник пижамы, вниз через все выступы и впадины моего позвоночника и, наконец, в пижамные штаны. Я тяжело дышала, но это бодрило. Это означало, я делаю все правильно.

Меня хватало всего на двадцать прыжков ноги вместе – ноги врозь, но это все равно радовало. Пять дней назад я едва осилила пять. Я становилась сильнее. Я чувствовала разницу. Всего за неделю мое тело стало меняться.

Закончив подход с прыжками, я подняла две стопки книг, которые перевязала полосками ткани. Удерживая в каждой руке по стопке, я поднимала руки столько раз, сколько могла, прежде чем мышцы задрожали и мне пришлось остановиться. Руки не должны быть как вареные макаронины. Они должны быть сильными и ловкими. Чтобы мой план сработал, мне потребуется и то и другое. Надо продолжать.

Меня хватило всего на пару подходов. Я уронила книги к ногам и приступила к развязыванию узлов на первой стопке. Мои пальцы работали, чутко ориентируясь в угольной черноте моей комнаты. Хорошо, что после приступа «болезни» Матушка решила не продолжать пичкать меня таблетками. Я воспользовалась возможностью, поклявшись на сей раз быть осторожнее.

Узлы на стопках книг наконец ослабли, я осторожно пробралась к полкам и расставила книги по местам. Полоски ткани я затолкала в диванные подушки, легонько погладив Дейзи, прежде чем убрать руку. Мне хотелось взять куколку с собой в кровать. Мне стольким нужно было с ней поделиться. Мне столько нужно было рассказать хоть кому-нибудь. Однако Дейзи была непозволительной роскошью. А в данный момент рисковать я не могла.

Я добралась до постели и легла. Глаза у меня оставались открытыми, хотя ничего не было видно. Я гадала, так ли чувствуют себя слепые. Приспосабливаются ли они к своему окружению настолько, насколько это удалось мне? Должны. Вероятно, они способны с легкостью перемещаться по своему дому.

Вскоре я заставила себя закрыть глаза, убеждая мозг отключиться. Нельзя просыпаться усталой два утра подряд. Матушка начнет что-то подозревать. Карту болезни можно было разыгрывать недолго, и мне вовсе не хотелось снова встречаться с белыми пилюльками.

Как я ни устала, сознание отказывалось погружаться в сон. Я слишком воодушевилась своими достижениями, предвкушая время, когда я пущу их в дело. Ощущение счастья распространялось по всему телу. Я чувствовала себя на коне. Пьянящее чувство, прежде не знакомое мне. Я не была уверена, как его воспринимать. Заснула я с улыбкой на лице, чего не случалось уже многие годы.

* * *

На следующий день от моей улыбки не осталось и следа. Именно по утрам у меня отбирали власть над собственной жизнью. Даже когда я была паинькой, случались дни, когда Матушка, казалось, готова была придраться просто к тому, что я дышу. Любая мелочь могла вывести ее из себя. Сегодня намечался один из таких дней.