Теряя Лею

Он остановился на свободном пространстве посреди палаты и начал судорожно дергать руками и ногами, словно в припадке. На миг я почти запаниковала и уже подумывала нажать кнопку вызова медсестры возле кровати. Спазматические движения прекратились, и Стрелок начал медленно вращаться вокруг собственной оси, раскинув руки. Тихонько хихикнув, я осознала, какая я дура, ведь это был просто танец, пусть и незнакомый мне ранее.

– Никак, я слышу, что ты смеешься над моими движениями? – спросил Стрелок, слегка запыхавшись. На лбу у него тонкой пленкой выступил пот.

Я молча покачала головой. Не представляю, как донести до него, что увиденное мною ничем не напоминало танец.

Я зажала рот руками, подавляя смех, но поздно. Он прорвался у меня сквозь пальцы и заполнил комнату.

– Не думаю, что это был танец, – выдавила я между смешками.

– Я уязвлен, – ахнул он, хватаясь за грудь. – Да я просто безумно крут, детка.

– Ну, безумным ты точно выглядел.

– Вау. Какие громкие слова. Посмотрим, как у тебя получится.

Я помотала головой.

– Я не могу.

Может, я и смеялась над ним, но, по правде говоря, не имела ни малейшего понятия, как танцевать.

– Да можешь, конечно. В том-то и прелесть танца. Это могут все. Кто хорошо, кто плохо, но это не играет роли, – поддразнивал он, протягивая мне руку. – Все дело в том, чтобы позволить музыке говорить с твоим телом.

Я уперлась пятками в пол.

– Стрелок, я не могу, – прошептала я.

Он шагнул ближе, сокращая дистанцию между нами.

– Ты можешь, Мия. Я знаю.

– В смысле? Откуда ты знаешь?

– По твоей вчерашней реакции. Уж я узнаю собрата-меломана, если нахожусь с ним рядом. Музыка говорит с твоей душой. А теперь пора позволить ей говорить с твоим телом, – сказал он, поднимая меня на ноги. – По крайней мере, ты знаешь, что я не буду над тобой смеяться, – указал он на свои темные очки.

– Прости, что смеялась над тобой, – сказала я, а комнату уже заполняла новая песня.

– Ничего. В жизни не слыхал смеха милее. Пусть даже в свой адрес. А теперь прекращай тянуть.

Он отпустил мою руку и отступил, оставив меня в центре комнаты. На миг я почувствовала себя уязвимой, но тело медленно начало откликаться на негромкий ритм музыки. Ноги зашагали взад-вперед, руки замахали туда-сюда, а тело закачалось в такт. Я понимала, что это глупо, но закрыла глаза, чтобы мне не казалось, будто Стрелок смотрит на меня. С закрытыми глазами я почувствовала себя свободной, и музыка захватила мое тело.

Я протанцевала одну песню, а потом еще одну и еще. Наконец я открыла глаза, и Стрелок присоединился ко мне. Мы танцевали самозабвенно, держась за руки, – танцевали, пока от нас ничего не осталось.

22

– А ребята нашего возраста правда так себя ведут? – спросила я Джейкоба, который смотрел со мной телепередачу.

Мы оба валялись на кровати, а мама сидела рядом и вязала крючком. Официально я пробыла в больнице уже три недели. Моя новая жизнь постепенно начинала входить в привычную колею. Я просыпалась, посещала ежедневный сеанс с доктором Маршалл, а затем проводила остаток утра с мамой. В полдень мы с ней обедали, после чего меня обычно находил Стрелок, и мы с ним гуляли остальной день вместе, пока мама бегала по делам, и ненадолго выходили из больницы. Вечерами я была с семьей, мы пытались ближе познакомиться друг с другом.

Джейкоб рассмеялся.

– Нет, черт подери. Прости, мам, – добавил он, когда она подняла на него суровый взгляд. – По сравнению со всеми перипетиями этого шоу в школе скучно. Плюс таких горячих штучек и вовсе не водится. В этой программе одни модели.

Мама снова одернула его, но я слишком старалась удержать смех, чтобы отреагировать. Отчасти я испытывала облегчение, что в школе не так все запутано, как было в передаче. Однако заявление Джейкоба не умерило моей тревоги по поводу выхода на учебу. Чуть раньше, после моего ежедневного сеанса с доктором Маршалл, мама сообщила, что заехала в школу и закончила оформлять мое зачисление. Два дня я писала проверочные работы, дабы школа определила уровень моих знаний. Сложилось впечатление, что все относились весьма скептически к образованию, которое я получала в подвале. Полагаю, резон в этом был. С их точки зрения, Джуди была чудовищем и обращалась со мной как с пленницей. Откуда им было знать, какое значение она придавала образованию? По сравнению с этим проверочные, которые мама таскала из школы, были легче легкого. Знай я, что из-за них меня слишком быстро отправят в школу, тянула бы до последнего или намеренно запорола бы тест.

Теперь, похоже, мне предстояло отправиться на учебу, как только я обустроюсь дома. От маминых новостей у меня в животе образовались бабочки размером с драконов.

Я хотела еще порасспрашивать Джейкоба, но не хотела, чтобы он понял, что я волнуюсь. Они оба и так уже достаточно надо мной кудахтали, словно боялись, что я могу слететь с катушек в любой момент. Не хотелось бы давать им лишний повод для беспокойства. За последние недели стало очевидно, что папе трудно находиться рядом со мной. Вслух об этом не говорили, но каждая совместная трапеза казалась более натянутой, чем предыдущая.