Теряя себя

Я думала, что это будет обыкновенный прием, на подобие того, где я познакомилась с Катриной, но напротив, мы проходим зал за залом, комнату за комнатой, а на нашем пути попадаются разве что слуги, уважительно расступающиеся и склоняющие голову. Ни звуков музыки, ни людского шума – ничего, только гулкие шаги Господина и звонкий стук каблуков по мраморному полу, сопровождающие нас до самых дверей, которые тут же открываются, впуская нас в просторную залу. Тайком поднимаю глаза и осматриваю огромную круглую комнату с высоким куполообразным потолком из затемненного стекла, позволяющего видеть небо. В самом центре ее расположен круглый стол, за которым сидят пятеро мужчин и одна женщина. Все они, при нашем появлении, встают со своих мест и опускают голову, терпеливо дожидаясь, когда Рэми подойдет к свободному стулу и, коротко кивнув, позволит им сесть. Я же встаю по его правую руку, чуть позади, скопировав положение у стоящих около своих хозяев девушек, по-видимому предназначенных для “перекуса”.

Я так хочу повнимательнее рассмотреть всех, но, помня наставления Господина, покорно опускаю взгляд, концентрируясь на руке Рэми, свободно лежащей на подлокотнике высокого стула. Его перстень с черным ограненным камнем то и дело поблескивает от попадающего на него света, исходящего от многочисленных круглых светильников.

– Начнем? – тихий голос Господина взрывает наступившую тишину, и я напрягаюсь, инстинктивно пододвигаясь ближе к нему и словно ища у него защиты. Понимаю, что нахожусь в комнате с самыми древними вампирами, входящими в Совет Девяти, и испытываю что-то наподобие благоговейного страха, ведь каждый из них – это целая история – от начала и до конца. – Есть какие-нибудь факты, о которых я должен знать?

– Ничего нового, – при звуках знакомого голоса отрываюсь от разглядывания перстня и нахожу его обладателя за столом. Он сидит практически напротив, между отвратительно грузным мужчиной и единственной женщиной в Совете и, когда я останавливаюсь на его лице, наконец узнавая, бросает на меня откровенно изучающий взгляд, от которого становится не по себе. Пронзительно ледяной, с нотками скрытой жестокости и, я бы даже сказала, садизма, он пробирает до костей, вынуждая меня опустить голову. – Ты подумал над моим предложением, Дамиан?

– Каким? Устроить геноцид? – я различаю в тоне Рэми усталый сарказм, будто каждое их заседание начинается с этой темы, и она порядком надоела ему.

– Значит, ты не допускаешь того факта, что люди могут быть причастны к этому?

– Мне нужны доказательства, Вацлав. Как только ты предоставишь их, мы начнем действовать.

– Пока я разыскиваю доказательства, Совет Девяти может лишиться еще нескольких участников. Ты этого хочешь?

– Так ищи лучше, за все это время ты не предоставил мне ни одного факта, указывающего на то, что запрещенные организации существуют, – Рэми пожимает плечом, продолжая источать тихое спокойствие и превосходство, так живо отличающее его от остальных. Он сидит совершенно расслабленно, одной рукой поглаживая подлокотник, а другой подпирая подбородок и опираясь локтем о деревянную грань. Ленивая грациозность застывает во всей его позе и чем-то напоминает мне банальную скуку, которая, на фоне происходящих событий, выглядит странно. Ведь он должен быть заинтересован в решении проблем, разве нет? – Если ты не можешь справиться с возложенной на тебя задачей, я могу назначить смотрящим другого. Авиэля, к примеру. Как ты на это смотришь, Авиэль?

Тот самый грузный мужчина, сидящий рядом с Вацлавом, облизывает сочные мясистые губы и, прочищая горло, разводит руками.

– Как скажешь, – не могу не посмотреть на него, а заодно на девушку, стоящую около него. Маленькая и хрупкая, одетая в закрытое черное платье с высоким воротом и короткими рукавами, она стоит опустив голову и не проявляя никакого интереса к происходящему. Я даже жалею ее, потому что Авиэль совершенно непривлекателен, с отталкивающей внешностью раздутого толстяка, он напоминает мне бесформенный булыжник с маленькими узкими глазками и лоснящейся кожей. Бог мой, а ведь не исключено, что ей приходится ложиться с ним в постель, удовлетворять его прихоти и желания, возникающие в его извращенной фантазии.

– Если честно, я не понимаю твоего упрямства, Дамиан. Это всего лишь люди.

– Всего лишь, ты прав, – Рэми перебивает зарождающееся недовольство Вацлава, не давая ему закончить и с раздражением продолжая: – Но позволь тебе напомнить: они источник нашего питания. Ты предлагаешь устроить банальное истребление, прибрать наши города и оставить одни колонии. И кто же будет выполнять самую грязную работу? Мы? Вампиры?

– Почему нет. Пусть это будут новообращенные.