Теряя себя

– Думала, застану Дамиана, но его верный пес сказал, что он в отъезде, – Адель кивает головой в сторону, и я замечаю стоящего в гостиной Леви, наверняка слышащего каждое наше слово, в том числе и эпитет, которым она его наградила. Улыбаюсь, поражаясь ее смелости, и показываю пальцем за ее спину, одними губами шепча “Леви”. – Все равно, пусть слышит, а заодно доложит своему хозяину, что, несмотря на строгий запрет, я заявилась к нему в дом. Но у меня есть нечто важное для него, так что, думаю, это простительно.

– Что-то случилось?

– Не бери в голову, малышка, меньше всего тебя должны волновать проблемы вампиров.

– Боюсь, теперь это стало частью и моей жизни, – иронично ухмыляюсь, всем сердцем желая, чтобы Адель задержалась еще ненадолго, хотя бы на несколько минут, быть может, она даже дождется Господина, и, будто читая мои мысли, она произносит: – Напоишь чаем? А заодно расскажешь, что с тобой произошло, хотя, признаюсь, я в курсе некоторых событий. Было бы интересно услышать подробности, Джиллиан.

На самом деле ни ей, ни мне не нужен чай, просто я пользуюсь возможностью пообщаться с кем-нибудь “близким”, а она, наверное, она хочет узнать о Рэми, ведь ее вряд ли может заинтересовать простая рабыня. Не удивлюсь, если сейчас она задаст вопрос о Господине, но Адель, устраиваясь на высоком стуле и выжидающе наблюдая за тем, как я ставлю чайник, спрашивает обратное:

– Как ты, la petite?

Как я? Наверное, отлично, если не считать утерянных эмоций и непонимания, некой недополненности, будто меня разделили на части пазла, а потом не смогли собрать, так и оставив с недостающими деталями.

– Не знаю, – пожимаю плечами и перехватываю проникновенный взгляд Адель, которая понимает без слов, словно чувствуя то же самое, словно она тоже лишилась чего-то важного в жизни. Лишалась – Дамиана Рэми. Оказывается, наш Господин просто мастер разрушать души. – Я думала, что сойду с ума от всего этого, но он не дал мне сгореть, забрал боль, которая убила бы меня, – шепчу я, усаживаясь напротив ее и ложа леденеющие ладони на стол. Мы сидим на расстоянии вытянутой руки, и я позволяю себе открыто заглянуть в ее мертвенно бледное лицо, лишь на скулах которого заметны следы искусственного румянца. Ее изысканная красота стала будто взрослее, более спокойной и не такой кричащей как раньше, быть может, это из-за сдержанного макияжа, исключившего стрелки и карандаш, яркую помаду и ставшего намного мягче. – Иногда мне кажется, Адель, что все, что я вижу, это лишь искаженная версия действительности, которая на самом деле еще более ужасна, еще более жестока. Я ничего не понимаю, но продолжаю жить… – лишь озвучив свои проблемы, чувствую некое облегчение, и благодарно улыбаюсь, пряча блестящий от слез взгляд в переплетении своих пальцев. Отчего-то не могу побороть жалость к себе, так внезапно нахлынувшую на меня, и все же позволяю слезам оставить мокрые дорожки на щеках.

– Мне жаль, Джиллиан, мы не заслуживаем многого, что происходит с нами. И знаешь, если бы я была на его месте, то поступила бы точно так же – внушила бы тебе забыть боль. Не события, потому что они являются частью нашей жизни, а именно эмоции, которые они принесли.

– Это как картина без красок.

– Их всегда можно наложить. Новым слоем, —Адель дотягивается до моих рук, слегка сжимая пальцы, а я молю Бога, чтобы Рэми пришел как можно позже, потому что мне нужно еще многое рассказать. – Я слышала, ты оказалась на Арене, где вспыхнуло восстание. Это правда?

– Д-да, правда. Наверное, я счастливчик по жизни, – киваю головой, принимая ее заботу с благодарностью. В кой-то веки я ощущаю себя не пустым местом и не юной глупышкой, которой выгляжу на их фоне, а по-настоящему интересным собеседником. – Желание увидеться с подругой привело меня к большим проблемам.

– Даже не верится, что ты решилась на такое. Удивительно, как Дамиан смирился с твоей выходкой, – Адель кидает на меня испытующий взгляд, снижая голос до шепота и наверняка желая скрыть наш разговор от ушей Леви. – Он сильно рискует, выгораживая тебя перед Советом.

– Откуда ты знаешь? Про Совет? – озноб проходится вдоль по позвоночнику, и я начинаю учащенно дышать, понимая, как на самом деле глубоко увязла, раз даже Совет заинтересован мною. Значит, не только Вацлав видит во мне угрозу, но и остальные члены Совета желают избавиться от “занозы” в лице меня. Но я ничего не сделала, я всего лишь хотела встречи с прошлым. И, если честно, сейчас хочу того же самого, потому что до ужаса мечтаю увидеть маму.

– Я многое знаю, малышка, как и то, что Рэми всеми силами пытается докопаться до истины и исключить людей из списка подозреваемых.

– Он докопается, потому что идет в правильном направлении.

– О чем ты?

Склоняюсь ближе, словно доверяя самый страшный секрет в жизни, и говорю то, что когда-то сказала Вацлаву: