Термидор Андрея Кузнецова

Итак, время действовать пришло. Первое, что должен был сделать Андрей, это выписаться из больницы и выехать из города, что было самым простым делом. Как предполагал Матвей, что-то пошло не так, возможно где-то произошла утечка или прокололся он сам. В любом случае, тот злополучный укол говорил о двух неоспоримых фактах. Первое – в Синцове Горовой неожиданно увидел опасность. Второе – Горовой не знает, откуда исходит эта опасность, иначе Матвея уже не было бы в живых, подстроить несчастный случай для людей Зирина было несложным и привычным делом. Горовому важно узнать, кто стоит за Синцовым, до этого он вряд ли предпримет активные действия.

Из этих рассуждений вытекало, что скорейшая отправка Матвея в Москву была на руку не только Матвею, но и самому Горовому. Там, в Москве, Синцова возьмут под наблюдение его люди и выяснят, к кому Матвей их приведёт. Несомненно, в пути его тоже будут сопровождать, но вряд ли Горовой отправит для этого много людей. Скорее всего, один-два человека, ведь все уверены, что Синцов безобиден как ребёнок, потому как мало что помнит о своей жизни. Недаром же так старался этот душегуб Аркадий Фёдорович.

Задача заключалась в том, чтобы выявить и избавиться от сопровождения в пути, и, пока поезд прибудет в Москву, успеть вернуться и сделать максимум, пока заговорщики не замели все следы. Самым сложным здесь было сохранить своё инкогнито, и сделать, так, чтобы никто из людей Горового не понял, что его уже нет в поезде. Как это сделать Андрей-Матвей не знал, но предполагал, что там, в поезде что-нибудь придумает, исходя из, так сказать, местных условий.

И Андрей, точнее Матвей, начал действовать…

***

Первый этап плана был выполнен без сучка и задоринки. Стоило Матвею обратиться к Аркадию Фёдоровичу с просьбой выписать уже его из этой чёртовой больницы и отправить домой в Москву, тот противиться не стал, осмотрел в очередной раз, удовлетворённо крякнул и дал добро.

Инструктора наркомата обороны Матвея Синцова провожали в Москву с почётом. На вокзал прибыли председатель коммуны Илларионов, начальник особого отдела Устюгов, представитель крайкома ВКП(б) Мусихин. Матвею крепко жали руки, обнимали по-товарищески, наговорили напутствий и пожеланий скорейшего выздоровления. Естественно, сделали несколько памятных фотографий. Уже в вагоне выпили за победу Мировой Революции и товарища Троцкого, после чего провожающие ушли, оставив Матвея и сопровождающего его коммунара по имени Петро.

***

Поезд тронулся, и Матвей принялся за исполнение второго этапа плана. Буквально пары перекуров в тамбуре хватило для выявления второго сопровождающего, ехавшего в соседнем купе, с которым «незаметно» всякий раз перемигивался Петро. Сопровождающий Матвея «коммунар» оказался словоохотливым и компанейским парнем, вероятно, сотрудником УРБ. По крайней мере, к ВоенПроизКому имени тов. Преображенского он не имел никакого отношения. Установить это для Матвея не представило большого труда, задав пару безобидных с виду вопросов.

Вернувшись с очередного перекура в купе, которое, к слову сказать, было откуплено полностью и вмещало только Синцова и его спутника, словоохотливый Петро завязал очередной разговор.

– Вот ты мне всё же скажи, Матвей, что и вправду ничегошеньки не помнишь?

– Да, я же говорил уже, забыл, что ли Петро.

– Ну, вот меня-то, например, помнишь же.

– И тебя, и всех провожающих, и то, что в командировке здесь был, и что в больнице лежал, всё помню. А что вот до больницы было, не помню, знаю, что инструктор я, что в наркомате обороны работаю, а вот что да как, хоть убей, не помню.

– Что-то, брат, память у тебя какая-то избирательная получается, здесь помню, там не помню.

– Да, доктор-то мне то же самое говорил, что память у меня такая стала: в целом, всё помнит, а что касается отдельных людей и событий до травмы, всё это, как в трубу вылетело, пелена одна.

– Да-а-а, эх, не завидую я тебе.

– Да я и сам себе не завидую, сейчас в Москву приеду и опять, уколы, таблетки, процедуры разные. Ты, вот, Петро, скажи, разве это жизнь?

– Ну что ты, Матвей, конечно, всё это хреново, но крепись, может память-то и восстановится.

– Кабы так, я полжизни бы отдал, лишь бы память вернуть. А сейчас одна радость осталась – покурить да водочки с расстройства выпить. Может, выпьем по маленькой, а, Петро?

– Да где ж её взять-то эту водочку, она же только в вагоне-ресторане, а там цены, сам понимать должен.

– Ты, что, Петро, я же командировочный, неужто думаешь, что угостить тебя не смогу, за деньгой дело не станет, ты давай, сгоняй в ресторан, хоть посидим нормально, а то неделю в поезде трястись, скукота одна.

Андрей, слушая, сам себя, не уставал удивляться, как это у него так лихо получается добиваться цели. Хотя чего уж тут удивляться, Матвей своё дело знал и действовал на редкость эффективно…

В глазах Петра он увидел некую борьбу. Видимо желание выпить на халяву боролось с долгом. Конечно победила халява, и после недолгих душевных терзаний Петро, взяв деньги, умчался в вагон-ресторан.