Тернистая дорога в рай

Вскоре то и дело проверявшая свой телефон Вера куда-то снова удалилась, захватив с собой подругу. Спустя какое-то время случайно услышанная Глебом фраза раскрыла ему причину ухода Веры – приехала её мама. Между тем быстроногое неистовое время продолжало свой неумолимый бег. К тому же Глеб обещал своему запазушному другу навестить его к семи часам. А времени уж было: полседьмого. Поднявшись с места, Глеб оповестил всех сидевших рядом, что ему уже пора уходить. Попрощавшись со всеми, он неторопливой, но решительной походкой направился к выходу из зала. И вот когда Глеб преодолел больше половины своего пути, с ним поравнялась Вера. Не останавливаясь, она на скоротечный, но волшебный миг приобняла его и нежным голосом сказала: «Всё будет хорошо». Глеб сразу понял очевидный смысл произнесённых ею слов. Таким образом она надеялась развеять сгустившийся над ним ненасытный душный мрак мучительных сомнений и подтолкнуть его в свои распростёртые объятия.

Даже переступив порог квартиры друга, Глеб всё равно находился в своих мыслях рядом с Верой. Мерное волнистое течение дружеской беседы не сумело отнести его в другую сторону. Не выпуская телефона из рук, Глеб в жгучем ожидании её письма поминутно проверял входящие сообщения.

– После Нового года мы с Любой планируем жить вместе, – поведал навещённый Глебом друг, Андрей.

– Да? И где вы будете жить? – осведомился Глеб, оторвавшись от телефонного экрана.

– Будем снимать комнату где-нибудь, – ответил Андрей.

По нерешительному тону друга Глеб сразу понял, что этот запланированный шаг совершенно не обдуман. И дабы уберечь Андрея от скорополительного безрассудного решения, он задал ему вполне закономерный, стандартный для подобных случаев вопрос:

– На какие деньги вы будете снимать жильё?

– Её мать даст ей деньги, – пояснил Андрей. – Вообще-то, Люба и так будет снимать комнату. У неё есть на то личные причины. Вот я и подумал: «А почему бы, собственно, и не пожить с ней». Ведь она одна будет находиться на съемной комнате. Кто знает, какие ей достанутся соседи. А так она будет под моей защитой.

– Ну, не знаю, – промолвил Глеб, задумчиво уставившийся в пол. И, выдержав непродолжительную паузу, сопровождённую постукиванием пальцами по поверхности стола, добавил: – А ты хорошо подумал?

– Да, я окончательно решил, – не без колебаний ответствовал Андрей. – К тому же, мой возраст вынуждает меня так поступить.

– Твой возраст? – с незлобивой усмешкой воскликнул удивлённый Глеб. – Да ты же мой ровесник!

– Мне кажется, что мужчине следует заводить семью до двадцатипятилетнего возраста, – с нерушимой, твердокаменной убеждённостью заявил Андрей.

Глеб хотел было спросить у друга, почему тот думает подобным образом, однако его внимание переключилась на внезапно завибрировавший в его руках телефон. Он ещё даже не успел включить экран, а его уже болезненно ужалила ядовитая змея испуга. К тому же ему не нужно было включать телефон, чтобы узнать от кого пришло сообщение. Каким-то провидческим образом Глеб снова безошибочно определил, что сообщение пришло от Веры.

Прочитав её сообщение: «А почему ты ушёл?», он не замедлил дать ответ: «Просто у меня было ещё одно неотложное дело». Но Глебу стало вдруг не по себе, едва он отправил эту фразу. Ему показалось, что подобная формулировка чудовищно груба и что ему следовало ответить как-то по-другому. Только ничего уже нельзя было исправить: сообщение уже было отправлено.

– Жениться и родить ребёнка – дело нехитрое, – глубокомысленно промолвил Глеб, возвращаясь в русло доверительной беседы. – Куда сложнее сохранить брак и воспитать своё чадо достойным человеком. И потом, мне кажется, нужно сначала самому встать на ноги, прежде чем создавать семью.

– А если ты никогда так и не встанешь на ноги? – категорично возразил Андрей. – Если бы все и всегда обзаводились семьями лишь в надёжные периоды финансового благополучия, то нас с тобой сейчас наверняка бы не было. Моя бабушка родилась в годы Великой Отечественной войны. В нашей стране, да и не только в нашей, уйма людей, рождённых под заревом полыхающей войны и под оглушительные взрывы вражеских снарядов. А сколько было рождено в послевоенные голодные годы?

Вопрос Андрея и приведённые им доводы столкнули Глеба в ледяную реку переосмысления своей позиции. Действительно, что, если ему не удастся извилистыми корнями основательно углубиться в плодородную почву материального достатка? Что, если он встанет на ноги лишь к сорока – пятидесяти годам? К тому времени лучшая, самая подходящая пора для создания семьи пройдёт невозвратимо. Да и тогда неотступно преследующий призрак разорения всё равно не покинет его.

Размышляя надо всем этим, Глеб сделал один неоспоримый вывод, разбивающий все его прежние убеждения, относящиеся к данному вопросу: благоприятная пора может никогда не наступить, а если даже и наступит, то может быстро закончится.

Вдруг в этот момент, как будто специально улучённый провидением, сжимаемый пальцами Глеба телефон снова завибрировал.

«Почему мы не можем встречаться?» – значилось в новом сообщении от Веры.