Тернистый путь

Как-то казахи в нашей камере разговорились о судьбах своих товарищей. Как они там?

Речь шла о Сабыре Шарипове из Кокчетава, о работниках из Омска — Татимове, Жанибекове, Мукееве, Шаймердене Альжанове, из Петропавловска — Есмагамбетове, Дуйсекееве, об их уездном комиссаре Исхаке Кобекове, о тех, кто организовал в Омске демократический совет молодых большевиков, и о многих, многих других.

Самым близким мне был ветфельдшер Шаймерден Альжанов, ярый противник алаш-орды.

Вспоминается такая история. В 1917 году в Омск прибыл из Оренбурга Букейханов. Полковники восторженно встретили его. Состоялся митинг. Тогда против Букейханова выступил только один человек — Шаймерден.

Молодежь алаш сочла его сумасшедшим. Шаймерден в знак протеста покинул собрание вместе с Таутаном Арыстанбековым…

Мы думали о судьбах не только акмолинских товарищей. Во время установления советской власти в Семипалатинске, когда взбешенные алаш-ордынцы не хотели признавать эту власть, к большевикам присоединился только учитель Ныгмет Нурмаков из Каркаралинска. После Октябрьского переворота в одном из своих писем он писал мне: «Как дела, Сакен? Мне стало понятно, что только большевики могут дать свободу беднякам, которые жестоко угнетались царской властью. Поэтому-то я и стал большевиком…»

И разговор пошел о том, как теперь чувствует себя Ныгмет в Каркаралинске.

В 1917—18 годах редко можно было услышать, чтобы казахи добровольно присоединялись к большевикам. В газетах об этом не сообщалось. Тем труднее было казахским большевикам вести политическую борьбу, открыто выступать против националистических устремлений алаш-орды.

Трудно было нам еще и потому, что все газеты, выходившие в Казахстане, исключая акмолинскую «Тиршилик», поддерживали алаш-орду.

Знакомясь с общественно-политической борьбой 1917—18 годов, нетрудно убедиться в том, что образованные люди группировались тогда вокруг газет и журналов. И если их взгляды расходились с политикой газеты или журнала, они старались высказать свою точку зрения в газетах и журналах других губерний.

В этой великой борьбе 1917—18 годов главным рупором алаш-орды стала газета «Сары-Арка». И только один Ныгмет из Каркаралинска Семипалатинской губернии писал нам в «Тиршилик».

Акмолинская газета резко выступала против алаш-орды. Поддерживала нас петропавловская газета «Уш жуз».

Наши местные идейные противники стали выпускать в 1918 году газету «Жас алаштар» — «Молодой алаш-ордынец». В Петропавловске выходила газета «Жас азамат»,[43] которая также всячески старалась поднять престиж буржуазных националистов.

Уральские алаш-ордынцы издавали одно время в городе Ойыле газету «Жана казах» — «Новый казах».

В Ташкенте против советской власти выступала газета «Бирлик туы»[44], алаш-орду поддерживала букеевская газета «Уран»[45], редактируемая поэтом-муллой Карашевым. Против них активно выступал Серик Жакипов.

Омар Карашев написал гимн алаш-орды и выпустил книгу под названием «Терме»[46], в которой восхвалял Алекена (Алихана). Он восторженно утверждал, что знамя казахского народа — это Алекен. Вокруг него гимназисты, студенты…

Перечитывая эти газеты, сейчас трудно поверить, что в Казахстане в то время были люди, которые поддерживали большевиков.

Были в Акмолинске и такие большевики, которые избежали ареста, — Турысбек Мынбаев, Жахия Айнабеков, Абубакир Есенбаков, Галим Аубакиров, Баттал Смагулов, Жаманаев, Билял Тиналин, Сеит Назаров, Арын Малдыбаев, Хаким Маназаров и многие другие.

В молодежной организации «Жас казах» заранее узнали о предстоящем аресте активистов и сумели предупредить Бакена Жанабаева, Кожебая Ерденаева, Салиха Аннабекова, Омарбая Донентаева, Дуйсекея Сакбаева и других товарищей.

Как ни старались тюремщики лишить нас связи с миром, мы получали все новые и новые вести с воли. Мы узнали, что в Семипалатинске образовано правительство алаш-орды. «Сары-Арка» полностью опубликовала его программу. Газета появилась и в Акмолинске. Нам в тюрьму передали номер этой газеты, если не ошибаюсь, 42.

В нем был напечатан призыв алаш-орды, гласивший:

«Кто поймает бандитов и изуверов — казахских большевиков, пусть на месте расправляется с ними. Их нужно истребить всех!»

Каждый день мы ждали смерти…

С каждым днем враги революции — муллы, третейские судьи, волостные все выше поднимали головы.

Враги радуются. Друзья скорбят.

А в каменной тюрьме сидят закованные в кандалы красные соколы-большевики.

В АКМОЛИНСКОЙ ТЮРЬМЕ

Казаки с прапорщиками во главе, охранявшие тюрьму, напоминали толпу чертей. На груди у каждого газыри. Шапки лихо заломлены, на штанах красные двухполосные лампасы. У всех сабли, винтовки, нагайки. Они громко, во всеуслышание матерились. Изредка охранять тюрьму присылали солдат-новобранцев из крестьян. Тогда арестанты чувствовали себя свободнее.

Пришедшие к власти белогвардейцы создали комиссию по ликвидации большевизма в Акмолинском уезде. Во главе комиссии стал монархист Сербов.