Тернистый путь, или Я плачу болью за мою боль

– Посмотри на часы, – вдруг сказала Матильда. – Стрелки бегут только вперед. А знаешь почему? Потому что прошлое уже не имеет никакого значения. Важно только то, что ты представляешь из себя сейчас. Ты уже никогда не будешь такой как прежде и то чем ты сейчас занимаешься все равно, что пилить старые опилки. Ты когда-нибудь в своей жизни пробовала пилить опилки? Конечно, нет. Они уже напилены. То же самое с прошлым. Когда ты начинаешь беспокоиться о вещах, которые уже прошли, ты занимаешься тем, что пилишь старые опилки. Оставь их и возьми новый кусок дерева… Сотвори себе новую жизнь, забудь о старой, думай о будущем… И хватить себя мучить тем, что могло быть и почему все так произошло. Если все сложилась именно так, а не иначе, прими это как подарок, извлеки уроки и переверни ситуацию таким образом, чтобы она наоборот пошла тебе на пользу.

– Как?

– Я сказала тебе как… – произнесла Черная Мамочка и закурила.

Эту ночь я практически не спала, я размышляла над разговором с Матильдой. Черная Мамочка была мудрой женщиной, но так же очень опасной… Под ее добродушием скрывался стальной жесткий характер… Возможно, если после освобождения я и откажусь от ее предложения, меня рано или поздно найдут мертвой в каком-нибудь канаве со вставленным в спину ножом… Матильда не прощает неповиновения и предательства. А отказ от ее покровительства было бы именно предательством для нее, после всего, что она для меня сделала. Сейчас она просто хочет, чтобы я сама захотела принять такое решение, она хочет, чтобы это решение происходило именно от меня, ей просто нужно доверять мне, потому что люди, которым она не будет доверять, ей не нужны, иначе рухнет ее криминальная могущественная империя. Все люди Матильды тщательно проверялись и проходили проверку на «вшивость». Матильда сейчас давала мне эту самую проверку на «вшивость» предоставляя мне «выбор», которого у меня на самом деле не было… Или все-таки был? Может я сама себе накручиваю лишнего и все не так страшно? За годы в тюрьме я привыкла всего опасаться и во всем искать подвох. Недоверие к людям стало моим обычным состоянием…

В эту ночь сон совсем не шел мне в руку, я пыталась заснуть, закрывала глаза, но сердце предательски громко билось и не отпускала меня в страну Морфея… Может быть, это какое-то предчувствие? Стоило мне только задаться этим вопрос, как я резко открыла глаза и увидела перед собой Галку… В руке у нее был зажат нож… мгновение и острие ножа будет запущен мне в живот…

Я вскрикнула и резко оттолкнула ее ногами. Галка с грохотом упала на пол. Но быстро встав обратно на ноги, она с криком набросилась на меня.

– Сука! Я убью тебя, сука! – прокуренным мерзким голосом кричала она. – Ты сдохнешь! Ты наконец таки сдохнешь!!!

Галка повалила меня на пол и лезвие ножа в ее руке нависало над моим лицом. Хоть Галка и была довольно крепкой женщиной, я, не смотря на свое хрупкое телосложение, смогла дать ей отпор. Мы с Люси зря время не теряли, ходили в спортзал и занимались там до седьмого пота, вместо того чтобы курить одну за одной и думать о не сложившейся жизни. От криков и грохота проснулся весь барак. Кто-то стал истошно орать: «Убивают!». Надзиратели не заставили себя долго ждать, тут же ворвались к нам с дубинками. Я получила несколько ударов по спине, но уже ослепленная гневом, я ничего не видела кроме Галки, мне хотелось ее убить. Нас долго еще растаскивали, а я продолжала сопротивляться и орать… На меня словно нашло какое-то затмение и я просто ничего не соображала в тот момент. Одна из надзирательниц сильно ударила меня по голове:

– Сука! Пошла на х…! – крикнула я ей.

Этим я совершила недопустимую ошибку… Для надзирательниц эти слова были страшным оскорблением. Меня сильно избили по пяткам резиновой дубинкой и бросили в карцер. Они всегда так били, чтобы было максимально больно, но без каких либо следов… Профессионала, мать вашу…

После всего случившего я очнулась в карцере на холодном полу. Посмотрев по сторонам, я не увидела даже матраца. Было темно и жутко холодного. В придачу, как не кстати, начались месячные… пришлось рвать на себе одежду и подкладывать под себя, чтобы хоть как-то выкрутиться из этой ситуации.

Дни тянулись мучительно долго. Мне начинало казаться, что я схожу с ума. Человек нуждается в общение так же как в воде или в воздухе. Вечная тишина и темнота давили на меня с такой силой, что я начинала общаться сама с собой. Я рыдала в истерике, то смеялась, то плакала, а бывало даже раскачивалась из стороны в сторону как настоящая сумасшедшая и шептала слова молитвы. Первые два дня меня не кормили. Я кричала и пыталась кого либо позвать, но все попытки были тщетны. Чертовы, суки… я же просто умру здесь от голода, – думала я. – Может быть, они просто забыли про меня? И мне действительно суждено умереть здесь голодной мучительной смертью?